На лыжне попаданец Ломаев
Шрифт:
Интересно, если так, то он хоть в одну мишень попадет? А ведь на командной гонке по биатлону восемь огневых рубежей, если опять не переменили. Ахти мне, посмотреть бы самому это комедию-фарс. Жаль ехать надо, сам обещал. А то Горбачева постоянно подозреваешь, и не зря, а сам уже хочешь нарушать.
Поездка же оказалась с самого начла тяжелой и муторной. А чего ты хочешь, скоро католическое рождество — главный праздник на Западе. Чиновники на приказ своего генсека только махнули рукой — с дуба рухнул, откуда мы ему возьмем билеты в такую пору? «Умно» посоветовали — отъехать от места лыжных соревнований километров
Я, подумав, согласился. Уже потом, когда отъехал, чуть себя по лбу не стукнул — это же резиденция КГБ! Вот ведь сволочи, подкузьмили, посадили в самое что ни на есть собачье гнездо. Потом пораскинул мозгами — либо мучаться, непонятно куда и непонятно зачем ехать. Либо прятаться под незримым, но очень внимательным взором «старшего брата». Уж КГБ-то Горбачев будет верить!
Приехал на место — в селение в четыре дома с непонятным названием…дорф. Уличная табличка с названием деревни то ли специально, то ли нечаянно была залеплена мокрым снегом. А поскольку дорога, на которой имела счастье она стоять, была небольшим ответвлением, то было здесь тихо, хорошо, но уж очень все закидано снегом. В общем, самое место встречать хотя бы католическое рождество.
Отпраздновали, даже я выпил полтора бокала недурного шампанского. А потом один из якобы журналистов исхитрился поймать последние спортивные новости.
Послушали еще под хмельком. Нет, чудес на свете не бывает, наша команда по биатлону, набранная теперь с бору и сосенке и лишившись квалифицированного капитана (меня!), проиграла командное соревнование. Причем вдребезги!
Радио не позволяло ощущать все нюансы и тонкости, но, как я понял, нам, прежде всего, опять мешала командная собранность. Плюс лыжник, который не фига не биатлонист, хотя где-то в половину мишеней он попал. да, а в половину промазал с соответствующим итогом во времени. А еще у команды не было лидера, который бы поднял настрой, сбил панику.
Даже нам сюда слышались крики и спортсменов и зрителей — наши возмущенные, немецкие сардонические: «Даешь Ломаева». И, видимо, где-то состоялась встреча представителей команды с Горбачевым. Вот так, хотели вы, Михаил Сергеевич, советской демократии, ешьте полной ложкой, а половником.
И ведь еще будет начало 1990-е годы, когда вам, неудачливому реформатору, придется кушать уже не пищу, а сплошное дерьмо! Приятный результат, ей богу, жаль только стране и населению оказалось очень горько. Хотя и им может быть подавно. Как говорится, любой народ имеет того правителя, которого он заслуживает.
А у нас все было нормально. Один из кэгебистов, радиолюбитель по наитию, время от времени докладывал руководству, чуть ли не самому генсеку, что у нас творится. Я это узнал случайно, ей богу! Просто домик — гостиная был маленький, а подозрительный декан все время проверял окружающие местности, как локатором.
Узнал, но не вмешивался. Мне все было хорошо. Не возьмут обратно в команду, буду опять с самого низа уже при российских демократов. Я еще пролезу в черные 1990-е годы, хоть и с натяжкой.
Одумается Горбачев, тем более, вытяну хоть команду, хоть себя. А дальше, что хотите. В политику, это превратное дерьмо я не полезу. Кидайтесь своими говешками сами!
Сам Горбачев или нет, мне
Уже где-то поздно вечером 27 декабря, когда я уже был в постели, извините, в одних трусах, позвонил САМ. Ха мои охранники (тюремщики), меня вздернули, не слушая мой лепет. Генсек ждет, так что без разговоров, хоть пусть при смерти будь, немедленно иди.
Пришел к телефону — рации. Горбачев хоть и очень недовольно, но сообщил, что они на троих (Буш-старший, Коль и, конечно, наш убогий) все разрешили. Немецкая федерация сейчас срочно разработает новую редакцию свода правил биатлона. Потом их отправят в МОК для утверждения. А пока немцы представят временные правила, но официальные, с подписью министра спорта ФРГ и всеми печатями, которые должны были быть.
А вот потом он вдруг выложил такое, что не будь я на стуле, упал бы. Уже совсем другим тоном, псевдодоброжелательным и прочувственным, генсек сказал:
— А ты правильно понял, что там приготовлено дерьмо. Немцы действительно попытались сыграть в несколько вариантов правил и под этим соусом обвинить нас в мухлеже. Но, поскольку ты уже заявил о нехорошей игре немцев, а, главное, они и так выигрывали подчистую и переигрывать гонку не было смысла, Гельмут Коль не только велел ее свернуть, но и подчистить всю юридическую базу. А то он быстро найдет виновных.
Горбачев довольно засмеялся:
— А ты знаешь, как немцы наказывают виновных? Как и любую работу, добротно и эффективно. Так что можно не боятся — теперь правила будут железные, четкие и со всеми подписями. Езжай, давай, я договорился, ты снова капитан команды в биатлоне. В документах все подчистят, этого дурного снятия и не будет.
Эк, у него все просто, а что СМИ и в нашей стране и во всем мире в красках расписала мое снятие, это как бы не считается?
— А что пресса, что народ, — равнодушно ответил Горбачев на мой крик души, — покричат и перестанут. Первый раз, что ли?
И, кажется, я опять застыл с открытым ртом в прострации. Ну и циник этот генеральный секретарь ЦК КПСС, мне до него, как пёхом до Пекина. Ай да политики!
Глава 25
Вот такая у меня вдруг оказалась предновогодняя (почти рождественская) приключенческая история, в результате которой я нечаянно стал майором, кавалером ордена Ленина и переехал из Вологды в Москву в центральный аппарат ЦСКА. А тут ведь какой нюанс. ЦСКА — это не совсем армия. То есть это как бы армия. И работали там и гражданские, и военные, но не служа в армии.
А были еще некоторые избранные, которые и трудились и служили. И служба здесь, ха, не бей лежачего! Но стаж шел, а вместе с тем и армейские звания, и пенсионный военный стаж. Теперь и я вошел в их число. Хотя мне это уже от балды, честно говоря.
Больше всего я ухохатывался, когда дозвонился до тестя. Разговор, как вы понимаете, был коротким, менее минуты, но и этого хватило, чтобы понять, в каком обалдении и райскомнастроение был родственник. Сидел, перебирал бумаги, еле-еле прорвавшись в эту спортивную структуру. И тут его неожиданно вызывает сам В. А. Захаров, человек для своих подчиненных очень жесткий, если не сказать жестокий.