На осколках цивилизации
Шрифт:
Чай решили выпить на улице — в это время она пустовала, так как была далека от центральных. Они уселись на крылечко с дымящимися кружками и разговорились о чём-то несущественном. Чес напомнил ему, что нужно сходить ко врачу, с которым он вчера договорился, чтобы тот осмотрел его плечо. Джон же, в свою очередь, не хотел уходить от него раньше времени, о чём прямо сказал, не решившись уже врать или говорить завуалировано, как он раньше любил:
— Вместо этого похода я бы с радостью посидел с тобой, — Креймер пытался убедить его в обратном, сказать, что это важно для здоровья, но сдался, лишь усмехнувшись, и пододвинулся к нему поближе.
— Ах, чего уж тут скрывать? Я и сам этого хочу. Только это слишком эгоистичное желание… — Джон ощутил,
И Джон прекрасно понимал.
— Ты хочешь сказать, что события вокруг и в особенности я извели тебя. Мне хочется того же, Чес… только ради этого, возможно, придётся ещё попотеть.
— Ты не извёл меня, Джон, — с укоризной в голосе и в глазах проговорил парень, опуская голову к нему на плечо. — Но ты научил меня многому. Преподал хороший урок, благодаря которому я понял, что ты тот, кого мне не хватало всю жизнь, кого люди ищут целую вечность и не могут найти. Я понял, что ты, Джон, пускай и такой вредный и со многими недостатками, а всё-таки мой человек, — Креймер нашёл его ладонь и сжал её, переплетя пальцы; Джон ощущал, какой теплотой веет от каждого слова, и порой недоумевал, правда ли это происходит в его жизни. Какая-то ещё сохранившаяся в нём тупость не дала ему тогда поразмышлять над теми действиями, что внимательного наблюдателя сразу бы натолкнули на мысль. Увы; он в ответ лишь тихо сжал его руку и улыбнулся.
Хотелось сказать что-то о «Всё же мы были так глупы…», но Джон толком не знал, как продолжить это предложение. Поэтому он сказал другое:
— Ты тоже научил меня. Многому.
— Интересно, чему же я мог научить величайшего экзорциста? — смеясь, говорил он. Константину не было также смешно.
— Ты и сам знаешь, дурачок…
Что и говорить, этот парень наверняка догадывался, чему именно научил его. Они оба научили друг друга чему-то, слились в своих знаниях и опыте так, как сливаются друг с другом два кусочка пазла, плавно присоединяясь своими зигзагами и линиями. К сожалению, потребовалось непозволительно много времени и бед, чтобы то наконец совершилось, не оттягиваясь назад их гордынями и боязнями…
========== Глава 22. Красные мантии. ==========
После устройства на работу их житьё-бытьё пошло куда лучше: появились первые деньги, то есть крышки, и даже несколько жетонов, уже была возможность покупать продукты, даже откладывать на лекарства Чесу. Конечно, первые недели пришлось поголодать — скудные завтраки, ужины, а для Джона — и обеды. Зато после они уже могли покупать полноценные боксы с едой, не ограничиваясь бутербродом. Константин работал, скрупулёзно подсчитывал их капитал, распределял расходы и советовался с Чесом. Честно говоря, его работёнка, где он проводил почти восемь часов под землёй, утомляла и выжимала все силы — хватало их к вечеру максимум на поесть и дойти до кровати. Креймер пока не работал, да и навряд ли бы смог, но по хозяйству помогал: все домашние заботы были на его плечах. Здоровье его потихоньку поправлялось, но особых успехов, конечно, быть не могло без лекарств; все синяки, царапины, раны давно зажили и загладились. Плечо Джона, с которым он всё же сходил ко врачу, благодаря мазям стало также заживать.
Надеясь найти Кейт или Анджелу, Джон отправился в так называемое бюро поисков, которое принимало заявки о знакомых людях, которые могли бы здесь находиться, но которые не могут найти друг друга. Прошло несколько дней с подачи заявления, а никаких вестей не было… Но самым неприятным оказалось отсутствие Молл — прошла неделя,
Однако в общем дела шли так, как и должны были идти; больше всего Джона радовали их с Чесом отношения — разве он мог когда-нибудь подумать, что сможет общаться с другим человеком так, словно бы это был он сам? Да никогда! И всё-таки происходящее заставляло его улыбаться, улыбаться так, будто вокруг всё было в полном порядке. Настала гармония в его душе, пока неполная, однако ж вокруг никакой гармонии не наблюдалось и ещё долгие годы наблюдаться не могло. День ото дня Джон не узнавал калифорнийскую жаркую погоду, пусть время и близилось к зиме: температура днём подымалась не выше пятнадцати, как показывал градусник на мэрии, а ночью становилось даже холодно, что приходилось разводить огонь в камине. К этому он ещё не прибавлял постоянный дождь, тучи, холодный ветер и редкое солнце; холод и обильное количество выкуриваемых сигарет, которых было в достатке на его работёнке, сделали своё дело — теперь его мучил сухой и частый кашель. Ну, хоть его, а не Чеса, думал в такие моменты Константин и успокаивался. Тот, кстати, за курением замечен не был, чему и было доказательство его успокаивающиеся лёгкие.
Короче говоря, жили они вполне себе нормально. Но, кажется порой, что спокойствие и мирное время для судьбы — как красная тряпка для быка; ей тут же надо всё испортить, всё перемешать, всех взбудоражить. И, увы, это опять коснулось Джона и Чеса и коснулось отнюдь не косвенно…
Судьба стала вертеть своё колесо дальше, продвигая их будто бы к какому финалу и заставляя их следовать циклу «пострадали-отдохнули-снова пострадали».
Чувство надвигающегося горя после несладкого прошлого особенно обостряется тёмными вечерами, когда голова почти свободна от мыслей, а весь нелёгкий день уже позади. Прошло почти три с половиной недели после того, как Джон устроился на работу; теперь он считался профессиональным работником, хотя ещё мало чего умел, и его перевели в третью бригаду. Зарплата увеличилась, что не могло не радовать; однако несмотря на то, что он виделся с коллегами так долго, он не был близко знаком ни с кем из них — знал лишь максимум имена и лица. Да и вообще: за это время он не смог познакомиться ни с кем так, как был знаком с Молл. Это не угнетало, просто становилось слегка тревожно — союзников хотелось иметь всегда.
Джон сидел на крылечке их дома и неспешно курил; Чес, наверное, что-то делал в комнатке и, между прочим, ничего не знал об этих посиделках, продолжавшихся всё это время. Ему и не нужно было знать — Джон этого не хотел. Полностью прокуривать ему хотелось своё здоровье, а не Чеса. К тому же, нынче уже не было разницы, когда и от чего ты умрёшь…
В голову не приходили хоть какие-нибудь умные мысли; в этот момент кое-что пошло не так, как обычно шло в привычном сценарии. В самый разгар затяжки осторожно скрипнула дверь, и на крыльцо пролилась тёплая струйка света из комнаты. Чес, видимо, понял не сразу, но вскоре послышался немного разочарованный вздох.
— Ты снова куришь? — с лёгкой обидой спросил он и присел рядом на ступеньку. Джон затянулся и, выпустив облачко дыма прямо ему в лицо, ответил:
— Как видишь.
— А как же моё обещание? Если куришь ты, курю и я… — в темноте можно было различить, как совершенно по-детски поднялись брови в некотором изумлении и разочаровании.
— Тебе курить не разрешу. А мне нужно, потому что хочется отдохнуть от нервотрёпки и расслабиться… — Джон замолк и, хотя и не смотрел на Чеса, чувствовал его если не разочарование, то какое-то дикое уныние — тот заметно опустил голову.