На осколках цивилизации
Шрифт:
— Только после этого начальник сказал не копать глубже в том направлении — видите ли, до этого три или четыре заваленных человека его не убедили. Что ж… хорошие были парни… — говорил самый старший из них, горько смотря на трупы впереди. Джона передёрнуло лишь слегка; он скорым шагом направился оттуда, решив, что если кто на эти работы и пойдёт, то только он — Чеса сюда не пустит.
Наконец он дошёл до большого здания мэрии и стал бродить вокруг; почти сразу натолкнулся на небольшой домик с вывеской «Молл Бекер» и пару раз постучал.
— Да? Кто это? — дверь открылась. — Ах, это вы, Джон! Выглядите отдохнувшим и посвежевшим.
— Чудесные бани!
— Проходите, пожалуйста. Я как раз вкусный чай заварила… — Джон едва сдвинулся с места, но потом сделал шаг.
— Знайте, мне нужно кое-что… не могли бы вы дать мне денег в долг? Немного. Чтобы хотя бы на один ужин хватило, — он остановился около двери и внимательно посмотрел на Молл; та улыбнулась.
— Можете взять просто так. Вы сейчас наверняка нуждаетесь. У меня этих крышек!.. — она махнула рукой и последовала на кухню впереди. Когда Джон подошёл туда, то сразу ощутил аромат вкусного крепкого чая. Разливая чай по кружкам, женщина вдруг спросила:
— Только… можно ли поинтересоваться, почему только на один ужин?
— Тому парню. А сам чем-нибудь перебьюсь. Потому что не хочу влезать в большие долги. Я вам верну всё. Только позже…
— Да не нужно! — тут же отозвалась она, ставя перед ним кружку и усаживаясь напротив; Джон глотнул горячего чая, чем даже приятно обжёг себе гортань. Через некоторое время Молл спросила:
— Это же ваш брат?
— Нет. Мы разве похожи? — усмехнувшись, спросил, даже немного опешив.
— Ну, сходства и правда мало… разве что глазами. Не цветом, а каким-то выражением. Извините, что перепутала. Вы как-то друг друга с полуслова понимаете, вот и подумала.
— Да ничего, — Джон только сейчас задумался, что ведь сказанное — правда. Но впервые в жизни от чего-то сближающего его с Чесом не стало неприятно, а даже тепло. Подняв кружку к себе, он скрыл улыбку.
— Точно нужен только один ужин? — спросила она с некоторым беспокойством. Джон подтвердил, сделав ещё пару глотков горячего чая.
— Вы не против, если я отдам вам не деньгами, а самой порцией? Эта просто последняя и самая лучшая; не уверена, что на деньги, которые стоит ужин, вы купите что-нибудь годное и сытное. А тут целая порция. И да, запомните: ужины покупать лучше до пяти вечера — тогда ещё на прилавках на Южной улице вы можете найти вкусные, свежие и недорогие порции. Мы боремся с теми, кто вылезает после шести… но, знаете, в такое время возможность нажиться на чужих бедах только возрастает.
Молл встала с места и ушла в другую комнату, вернувшись оттуда с пластиковым боксом. Она положила его рядом с Джоном и вновь уселась за стол.
— Спасибо. А что насчёт лекарств для Чеса? — вдруг вспомнил Джон, хмыкнув и в тот же миг посерьезнев.
— Дела обстоят невесело. Я подошла к нашим ищейкам. При первом названии они, кажется, поняли, что лекарства ваши далеко не из разряда цитрамона; они требовали поначалу высокие цены, если найдут. Я сбила цену кое-как до трёхсот за каждое из них. Но даже так сумма получается просто огромной… Простите, всё остальное не в моих силах.
— Ничего… я и за это очень благодарен вам. Мне не остаётся выбора, кроме как начать с завтрашнего дня работать. Скажите, какая работа здесь самая высокооплачиваемая, несмотря на риски? — Джон точно не понимал откуда, но уже знал ответ.
— Если несмотря на риски… то, конечно,
— Сожалею… — Джон нахмурился и вздохнул. — Но я всё же пойду туда. Я не могу позволить Чесу и дальше находиться без нужных ему лекарств.
— Берегите себя… — грустно улыбнувшись, пожелала Молл.
Вскоре они допили чай; Джон сказал ещё раз спасибо, взял порцию ужина и поплёлся обратно. Он был крупно доволен тем, что сумел добыть еды Креймеру — продолжать и дальше морить его голодом было опасно. Он порой начинал жалеть, что не оставил парнишку в больнице — там бы тот всегда, худо-бедно, но был бы обеспечен едой. Хотя вид палаты что-то не очень успокоил Джона… Он хотел думать, что поступил правильно, забрав его; возможно, это отчасти неправильное решение всё-таки имело вескую причину: держать того рядом с собой было куда спокойнее, чем в какой-то захудалой подземке, наспех оборудованной под больницу.
Стало куда темнее; на улицах ажиотаж усилился в разы. Теперь мини-городок напоминал даже какой-то средневековый не только полуобвалившейся мощёной дорожкой и выбросами нечистот прямо на улицу, но и самими людьми, ставшими хамоватыми, совсем дурными и скупыми. Спорили почти на каждом шагу; жестокость встречалась чуть реже, но уже от того «реже» и становилось страшно.
Их дом находился чуть поодаль от дороги, ровно на её изгибе; они были вдали от изнуряющего шума рынков, но могли вполне наблюдать за происходящим через маленькие оконца, которые с горем пополам удалось отмыть. Джон наконец дошёл и открыл дверь; но кое-что совсем неожиданно и очень изрядно сбило ему его приподнятое настроение.
Дома не было никого.
Джону почему-то с горечью вспомнился тот день, когда он проснулся и не нашёл Чеса, а потом… многие и многие последствия потом, о которых уже и не хотелось вспоминать, хотя плоды их он пожинал сегодня. Какая-то лёгкая паника проникла в его уже измотанное и одряхлевшее от треволнений сердце, проникла лениво, медленно, тяжело. Уже как бы и не хотелось её принимать и будь она от какого другого события, Джон бы её даже и не заметил. Но так как это было связано с Чесом, он ощущал неприятную тяжесть и ещё более отвратительное клокотание у себя в грудной клетке.
В доме стало заметно мрачнее, и… он сам усмехнулся — и печальнее. Да. Он прошёл вглубь и дошёл до своей кровати, плюхнувшись на ней и поставив бокс с едой на свой столик. Конечно, теперь Чес не мог куда-то сбежать да и… если б он хотел, Джон бы знал. Но теперь уже и правда видел его насквозь, и в том тёплом взгляде не было желания бежать, только одна бесконечная покорность. Волноваться было глупо, а возникшая паника, скорее всего, была лишь слабым отголоском прошлого.
Однако не успел он даже подумать о чём-то хоть сколько-нибудь здравом, дверь, которую он не закрыл, открылась, и на пороге появился Чес — довольный чем-то, но уставший. Заметив согнувшуюся фигуру Джона, он тут же нахмурился, закрыл дверь откуда-то взявшимися у него запасными ключами и после подошёл к нему.