На осколках Орды
Шрифт:
Мы слушали, будто… завороженные. Этот мир, прежде казавшийся таким далеким, теперь был так близко… Казалось, осталось лишь протянуть руку — и вот, все, о чем мы мечтали когда-то давно, сбудется…
Но… Мечтали ли мы об этом конкретно в тот момент? Готовы ли мы были бросить то, к чему привыкли?..
Получив от нас обещание подумать, гость удалился.
И, хоть он ушел уже давно, и мы уже успели вернуться к себе, между нами все еще было тихо.
Каждый думал о своем, каждому было необходимо понять, готов
Виктор, играясь с карманным ножом и время от времени вырезая им из небольшого деревянного бруска различные завитушки, хмурился.
Димка мельтешил туда-сюда, раздумывая обо всем произошедшем.
Вася был счастлив. Впервые видя его в таком хорошем настроении столь долгое время, я не мог не любоваться им. Что бы кто ни говорил, а улыбка ему очень шла. Особенно такая, как в тот раз — искренняя, чистая, светлая.
А я… А что я? Чем больше я думал, тем ближе я подходил лишь к одной мысли…
Меня раскроют. Может быть, даже переоденут.
Я больше не смогу жить так, как привык.
Хочу ли я?.. Готов ли я?..
Что-то подсказывало мне, что нет…
Тем вечером мы договорились принять решение за неделю.
Я не помню более напряженных семи дней, чем эти: голова была переполнена мной самим, моим будущим, нашей компанией, новым знакомым и его предложением, Васей… Васей…
Может, ради него? Он ведь хочет…
И, когда отведенный на раздумья срок истек, ответ был удивителен и почти единогласен.
Да. Да. Да. Нет.
Но голос Вити в одиночку уже не играл решающей роли, и ему пришлось подчиниться большинству.
Когда все уже было готово, для меня все еще оставалось кое-что, что я непременно хотел закончить до отъезда.
***
— Слушай…
Уведя Васю подальше от чужих глаз и убедившись, что мы наконец-то были только вдвоем, я начал разговор. Начать-то начал, да вот как подвести его к тому, о чем хотел с ним поговорить, и как собраться с силами и побороть страх для того, что хотел сделать, я не представлял.
— Почему ты… решаешь за нас всех? Ну… Не то что бы я был против, просто это как-то… Неожиданно.
— Просто я ему доверяю. Он не причинит нам вреда. Послушай, неужели ты не хочешь жить лучше и быть уверенным в завтрашнем дне?
— Я много думал об этом. Вроде бы и хочу, но конкретно такой путь выглядит как-то слишком… просто. Я-то думал, мы будем идти к этой цели многие годы, зарабатывать богатства своим трудом, пробиваться с самого низа… А тут просто ты встречаешь старого знакомого и будто… все уже готово… Будто все уже решили за меня, только остается принять как должное. Как-то это… Не так…
— Саш, знаешь, иногда надо просто довериться, — Я готов было возразить, но Вася тут же остановил меня, продолжив. — Даже если раньше доверие тебя лишь подводило. Ведь я… я делаю это в том числе ради тебя. Даже, может быть… Преимущественно ради тебя.
—
— Я не стал бы говорить или, тем более, делать что-то, в чем не уверен. Потому что у меня нет более дорогих мне людей, чем вы трое, и я не хотел бы навредить никому из вас. А, особенно, брату и… тебе.
— Мне?
Вопрос получился каким-то необычайно коротким, странным, будто недосказанным. Таким, каким и был весь этот диалог. Думалось, что он в любом случае должен был произойти, но его развитие и было главной проблемой. Я все еще не знал, как перейти к его сути — к тому, ради чего и позвал Васю с собой…
Положение спас он сам, видимо заметив мои трудности.
— Ты ведь что-то хотел сказать мне?..
Он смотрел на меня и улыбался. А я много-много раз спрашивал себя, почему же и зачем он всегда так мил, что я не могу удержаться от того, чтобы…
— Не то что бы сказать…
В следующее мгновение я, приблизившись к нему, коснулся рукой его подбородка. Затем, приподняв его лицо, я немного потянул его на себя.
Сначала встретились наши взгляды, а потом, когда глаза уже закрылись, губы.
Этот поцелуй не был каким-то особенным: почти касание, он полностью соответствовал своей сути — был каким-то слишком робким, слишком пугливым…
Тем не менее, он почему-то даже придал мне уверенности. Видимо, от того, что я, наконец-то, признался в том, что чувствовал уже много лет. Важным было открыть все это Васе, но не менее весомым для меня было признаться самому себе, позволить чувствам управлять мной, позволить себе эту маленькую слабость…
Впервые действительно почувствовать себя слабым полом, хоть и с инициативой в своих руках, и отмахнуться от возражений своего нутра по этому поводу.
— Спасибо тебе. — Прошептал я после поцелуя. В этих двух словах, таких простых на первый взгляд, читалась благодарность за все, что этот парнишка сделал для нас всех, и, в то же время, все мои чувства к нему, ставшие в тот момент цельными, сложившиеся в единую мозаику, наконец-то осознаваемые мною так, как нужно.
Не говоря ничего больше, я оставил его наедине с самим собой. Сделал я это отнюдь не потому, что хотел бросить его после нашего взаимного, по сути, признания…
Просто мне в тот момент самому нужно было хорошенько обо всем поразмыслить.
Ну, и подготовиться к тому, что ожидало нас со дня на день.
***
Первая реакция на дом Ярослава была у всех разной, но выражала она примерно одно и то же — никто из нас и до этого особо не верил в то, что мы можем жить у него, а после того, как мы увидели все в реальности, недоверие только усилилось. Ну не может же быть так, чтобы просто так, с улицы, и в такие вот… хоромы.
Сейчас я уже понимаю, что до хором его дому было еще очень далеко, просто для нас, видевших такое в своей жизни только у других, вся эта ситуация была слишком в новинку, и даже от самого нахождения там нас уже накрывал шок — не мудрено, что в наших глазах все дополнительно приукрасилось еще сильнее.