На острие
Шрифт:
Скучно. Хотя и необычно.
— А если ребенок не от мужа?
— Без разницы. Важна только кровь. Госпожа может иметь столько мужчин, сколько захочет, но ее супругу нельзя даже взглянуть на другую женщину — он глава только пока состоит в браке.
Я не ответила. Подождав немного, Кен осторожно спросил:
— Во Втором Клане вам этого не сказали?
В груди начала закипать злость. Ведь я чуть не попалась! Если бы не похищение… Чтобы отвлечься, поинтересовалась:
— Значит, выйдя замуж за того, кого
— Именно. Господин выберет того, кто сможет вывести нас из кризиса. Вы же останетесь свободны в своих предпочтениях. Ни один саро, будь он высших или низший, не посмеет взглянуть на вас косо. Вы — Госпожа.
Я смотрела на застывшего Кена и представляла, как напряжены его мышцы. Идеально сидящий костюм скрывал все, кроме потрясающей фигуры. Не выдержав, встала с кровати:
— Значит, моему мужу без надобности целомудрие жены?
Отани сглотнул. Кадык дернулся, приковывая взгляд к шее. Из-под расстегнутого ворота рубашки виднелся край татуировки. Сейчас она напоминала яркий леденец, из тех, что покупают детям на праздники. Мне покупали обязательно.
Мысль о родителях обожгла:
— Моя мама не была дурой. Скажи, — я присела перед Кеном и почувствовала, что все это уже было, — почему она все-таки сбежала? И почему мой дед приказал ее убить, если для продолжения рода все равно, кто отец ребенка?
71
Он отвернулся. Немного. Чуть-чуть. Не проявляя неуважения, но мешая смотреть в глаза. И напомнил:
— Вы готовы к переезду?
Ах да. Он же говорил, что я буду жить в другом месте. Встреча с дедом заставила забыть обо всем.
— Почему ты вспомнил об этом только сейчас?
— Господин должен был покинуть этот дом первым. Да и вы выглядели потерянной. Вам требовалось время успокоиться.
Какой заботливый! Захотелось с размаху влепить ему пощечину: вечно прикрывается моими нуждами!
Остановило лишь то, что Кен примет этот удар со смирением. Еще и поблагодарит, зараза! Облегчать ему муки совести? Да ни за что!
В этот раз глаза не завязывали. Только окружили плотно-плотно, так, что из-за мужских спин невозможно было разглядеть даже дорожку, по которой шли. А они еще и зонты раскрыли — большие, черные.
Под их заслоном я нырнула в машину, а когда отъезжали заметила, как в дом завели девушку, одетую в точно такое же кимоно.
Авто рвануло вперед, и подробностей увидеть не удалось.
— Куда мы едем? — Кен сидел рядом, то и дело поглядывая на свой коммуникатор.
— На побережье. Там есть участок, принадлежащий Первому Клану.
От неожиданности я даже задохнулась. Нетерпение отдалось дрожью, я металась от окна к окну, стараясь скорее разглядеть море.
О нем не говорил разве что ленивый. Об огромном количестве воды, набегающем на сушу. О его красоте
Правда, купаться в море было опасно, заражение не прошло бесследно даже для это стихии. Но поэты по-прежнему воспевали океан в стихах, а художники изображали на картинах. Только в отличие от древних, вдохновляли их визоры и панорамы, то и дело транслирующиеся с камер облетавших окрестности дронов.
А у кланов, оказывается, дома на побережье!
— Участки скрыты от камер, они под «зонтом» — так называлась специальная маскирующая система. — Вы будете в полной безопасности.
Мы ехали и ехали, а моря все не было. И я перегорела. Скучно!
— Кен, мы можем продолжить разговор?
Вместо ответа, он нажал на кнопку, и салон автомобиля от водителя отрезала глухая непроницаемая стена:
— Теперь можем. Но мне бы хотелось отложить.
— Нет.
Я начинала закипать. Вечно стоит на коленях, готов снести любое унижение, согласен на все… но только не отвечать на вопросы!
— В чем подвох? Почему мама предпочла сбежать? Ведь если ты говоришь правду, деду было все равно, с кем она спит.
Отани отвернулся к окну. Кажется, он решил уйти от ответа.
Не получится!
Ладонь царапнула щетина — Кен не успел побриться. Я за подбородок развернула его к себе.
Лицо ничего не выражало, словно Отани смотрел на пустое место.
— Так почему?
Попытка освободиться разозлила. Пульс зачастил, эхом отзываясь в ушах.
— Я. Тебя. Спросила.
Медленно, проговаривая каждое слово. Лицом к лицу. Глаза в глаза.
В этот раз он не отвернулся.
В темных зрачках загоралась ярость. Если бы взгляд мог убивать, вместо меня на кожаном диване уже давно лежала бы кучка пепла.
Но я злилась не меньше!
Воздух уплотнился. Пейзаж за окном застыл, словно остановилось само время. В ушах бухало, но кроме своего сердца, я слышала удары, доносящиеся из груди Кена. Им в такт пульсировала синяя жилка на его виске.
В машине стало жарко настолько, что я почувствовала, как по шее стекает капля пота.
Кен поднял руку, не торопясь, словно на замедленном воспроизведении и рванул ворот рубашки. Мелкие пуговицы полетели вниз, белыми шариками отскочили от сиденья и усыпали пол. Из-под тонкой ткани рубашки выглянул оскаливший пасть дракон.
Нервы на пределе. Звук удара слишком громкий. Кен вздрагивает, переводя взгляд на плечо.
— Лара?
Почему… он назвал меня по имени? Не госпожа, не наследница, а — Лара?
— Я не разрешала…
— Прости, — губы изгибаются в улыбке. — Чем тебе помешала тату?
— Нечего тут пасть разевать!
Смех заполнил салон.
— О да, строгая госпожа, в этом мире никто не смеет относиться к тебе неуважительно!
От пощечины горит рука. Зато заткнулся! И улыбка превращается в гримасу.