На перекрестках фэнтези
Шрифт:
К своему удивлению там, у детской песочницы, он нашел скомканную десятку. Вдохновившись, он двинулся дальше.
Так, незаметно, они добрались до автобусной остановки. При взгляде на подходящий автобус у Кузьмича родилась великолепная мысль. Он подхватил Крима на руки и, расталкивая немногочисленных пассажиров, стал пробиваться к дверям. Через минуту, устроившись у окна, он ехал к метро. Как ему казалось, это была отличная мысль — ведь у метро всегда много народу, значит, там больше шансов найти потерянные деньги.
До метро было недалеко — всего пять остановок, и вот уже
Выйдя из автобуса, Кузьмич направился к стройным рядам торговых палаток, разросшихся вокруг входа в метро. Здесь было шумно и людно, поэтому он не решился спустить Крима на землю. Затопчут еще, ироды.
Прохаживаясь между палаток с котом на руках, Кузьмич смотрел под ноги, высматривая добычу, и поэтому проморгал тот момент, когда его окружила стайка молодых девчонок-первокурсниц.
— Какой кот! — восхищались они наперебой, хватая Кузьмича за локти. — Какой славный! Ой, а можно потрогать? Какой он худенький, бедняжка…
Кузьмич словно попал в водоворот. Отовсюду к нему тянулись руки. Он завертелся на месте, в глазах зарябило от разноцветных девичьих курток и шарфиков.
Пришел в себя он только тогда, когда девчушки уже всей толпой штурмовали вход в метро. Проводив взглядом их пеструю стайку, Кузьмич обнаружил, что стоит у палатки, сжимая в руках три мятые десятки. Он смутно помнил, что деньги ему всучили девчата, с наказом покормить кота. Кузьмич пожал плечами и сунул деньги в карман. Крим проводил его руку внимательным взглядом и посмотрел прямо в лицо хозяину.
— Будет, — утешил его Кузьмич, — будет тебе обед.
За следующий час к Кузьмичу подходили трижды. Сначала добрая тетка в дорогом легком пальто. Она посюсюкала с Кримом и выдала его хозяину полсотни, «на вискас». Следующим был прилично одетый паренек, заинтересовавшийся «галстуком» кота и выделивший ему две десятки. Третьим стал, как ни странно, патрульный милиционер. Сначала Кузьмич его испугался и хотел убежать, но служитель закона переглянулся с котом, буркнул, что у него дома такой же, но пожирнее, и дал Кузьмичу мятую сотню, явно экспроприированную недавно у лиц кавказской национальности, отиравшихся около ларьков.
После этого Кузьмич решил, что на сегодня экспериментов хватит, и отправился домой.
В автобусе к нему прицепилась контролерша, но, увидев кота, оттаяла и посоветовала кормить Крима говяжьей печенью.
По дороге домой Гаркулев зашел в магазин и купил пачку кошачьего корма. Себе же купил яиц, молока и давно уже не пробованного печенья.
5
Кузьмич пасся у метро неделю. За это время он обогатился настолько, что купил себе новое пальто — правда по дешевке, с рук, и наконец-то попробовал все виды печенья, что продавали в магазине. Денежный поток не ослабевал, порой Гаркулеву казалось, что он спит и видит сон.
На то, что его порой называли попрошайкой, он не обижался. Он никогда ничего не просил. Просто не отказывался от пожертвований в
Два раза к нему заходил Семеныч. Он был возбужден и не хотел ни о чем говорить, кроме своего великого открытия, которое должно было перевернуть всю современную физику. Правда, Кузьмичу удалось привлечь его внимание идеей о том, что кот гипнотизирует людей, но Мальштейн возмущенно фыркнул и заявил, что классическая наука отвергает идею гипноза животными человека, а те, кто распространяют такие слухи, в свое время просто недоучились в институте. Кузьмич, который даже и близко к институтам не подходил, обиделся и примолк. Но в целом согласился с физиком, списав свои удачи на элементарную человеческую жалость.
Беда пришла на седьмой день, когда некоторые прохожие уже узнавали Кузьмича, здоровались с ним.
В этот день Кузьмич и Крим заработали уже две сотни и мирно закусывали — кот сосиской, а хозяин шоколадкой.
Они стояли чуть в стороне, за ларьками, чтобы не привлекать внимания. Тут не было прохожих, поэтому, когда к ним вдруг подошли три крепких парня, Кузьмич понял — это по их души.
Он съежился, подхватил Крима на руки и вжался спиной в стенку ларька.
— Этот? — буркнул один из крепких ребят, одетый в кожаную куртку.
— Он самый, — отозвался второй, в спортивном костюме.
— Ну что, старый хрыч, — сказал третий, — бабло зашибаешь? А делиться кто будет, Пушкин?
Все трое загоготали.
— Да ребята, я ж это, того… — забормотал Кузьмич.
— Гони навар, дедуля, — насмешливо сказал тот, что был в костюме.
— Какой навар?! — перебил его пацан в кожанке. — Бери кота, и сваливаем. Мы на этом кошаке свой навар сделаем. Мелко ты мыслишь, Комар…
— И верно, — согласился Комар, — лучше кота, сами заработаем…
— Не отдам! — крикнул Кузьмич и пустил петуха от собственной неожиданной смелости. — Не отдам кота, ироды!
Ему не было жалко денег. Деньги — тьфу. Ну нет и черт с ними. Раньше же как-то жил и сейчас проживет. Но он и помыслить не мог о том, что придется расстаться с Кримом, со своим лучшим другом. Нет, только не это!
Пацан в спортивном костюме выругался, приложив Кузьмича трехэтажным словцом.
— Кончай базар! — прикрикнул на него парень в кожанке. — Забирай кота, и все.
К Кузьмичу потянулись руки, и он метнулся в сторону. Но уйти ему не дали. Две пары рук вцепились в него и повалили на землю, Кузьмич вскрикнул, а Крим встревоженно зашипел.
Совершенно неожиданно в ответ раздался крик одного из громил, потом вскрикнул второй, и над Кузьмичом запорхали густые матюки.
Он поднял голову и злорадно хихикнул.
Всех троих пацанов уже положили на землю, мордой вниз, и теперь пятеро патрульных милиционеров надевали на них наручники, беззлобно попинывая свою добычу, больше для порядка, чем для удовольствия.