На перекрестках фэнтези

Пехов Алексей Юрьевич

— Как же, как же… — хмыкнул я. — То-то ваша добродетель вошла даже в анекдоты. «Сколько у настоящих рыцарей Храма забрал? Два — на шлеме и на гульфике!»

— Похоже, вы, сударь, не питаете к Ордену особого почтения? — вкрадчиво заметил Марией.

Надо же, какая наблюдательность!

— Ну почему же, — весело отозвался я. — Еще как питаю! Вы, ребята, сумели очень здорово устроиться — вкусно, — кивок на поднос, — жрете, сладко спите, шарите в казне Святой Церкви, как в собственном кошеле, и хозяйничаете в Семи Королевствах не хуже браконьера в заповедном лесу. Как тут не позавидовать бедному моряку?

— Бедному

пирату, — насмешливо уточнил храмовник.

— Да ладно вам, — отмахнулся я. — Уверен, годовая добыча всех пиратов моря Кейры выглядит бледно рядом с графой дохода самого захудалого командорства Ордена.

Бедолага подмастерье наблюдал за нашей ленивой перебранкой с отвисшей едва ли не до подлокотника челюстью. Не думаю, чтобы парнишка до сего дня мог хотя бы помыслить о подобном обращении к храмовнику, а теперь, должно быть, с ужасом ждет того мига, когда разгневавшийся рыцарь хлопнет в ладоши и троллеподобные послушники поволокут меня, а заодно и его, ставшего невольным свидетелем изрекаемой мной хулы, в подвал башни. Слава у местных подвалов хорошая, и наверняка бывший наставник Кевина не раз ставил тому в пример здешних умельцев.

— Рот закрой, — посоветовал я, — а то улитки заползут.

— Жаль, право, — задумчиво произнес Марией, — что Звездоокая начертала вам столь извилистый земной путь. Сложись небесный узор иначе — и вы, Аллан, могли бы занять не последнее место в иерархии.

Признаюсь, на какой-то миг он меня уел. Я все же ожидал от этого любителя железяк несколько иной реакции на мои слова. Не приказа волочить на подвальную жаровню, разумеется, — ради этого не стоило выдергивать меня из магистратской петли. Но раз уж я настолько позарез потребовался этим бронированным парням, что они авансом выдают нам такую уйму пряников… неплохо бы выяснить также размеры кнута.

Я потому-то и взял столь наглый тон, почти что в открытую нарываясь, а залп-то, как оказалось, лег мимо цели. Храмовник с чувством юмора — подумать только?! Чудо природы почище белого дракона, по крайней мере, о последних народец после третьей кружки принимается рассуждать, а вот баек о веселом храмовнике мне слышать покуда не доводилось.

— Полагаю, — спокойно сказал рыцарь, — вам не терпится узнать причину, приведшую вас под эти своды.

— Отнюдь, — снова попытался я продолжать в прежнем тоне. — Лично я спокойно могу обождать недельку-другую… особенно если это не скажется на уровне гостеприимства!

— Несколько лет назад, — Марией словно бы не услышал моей реплики, — брат-рыцарь, трудившийся в библиотеке одного из отдаленных замков Ордена, обнаружил свиток. Обычный с виду пергаментный свиток, на полях которого были хозяйственные записи за 542-й год, однако бывший на два века древнее. Тогдашние монахи не смогли оценить значение таинственных для них знаков, но моему ученому собрату они показались знакомыми… в особенности его заинтриговали символы в заглавии: перечеркнутая двойная петля и три летящие птицы…

— О нет, — простонал я. — Только не это… только не Ариграй.

— Ваши познания достойны восхищения. — На этот раз рыцарь счел возможным услышать меня. — Это был именно Ариграй, легендарный «третий свиток» его пророчеств. Свиток изучали лучшие маги Ордена, и их вердикт был единодушным — это подлинник, писанный рукой самого…

— За

триста лет его находили уже раз пятьдесят, — сказал я. — Каждый раз во всеуслышание объявляя наиподлиннейшим и единственно истинным. Я уж не говорю про то, что те непонятные каракули, которые этот свихнувшийся старикан накорябал в миг обострения слабоумия, последний уличный гадальщик толкует по-своему.

— Однако, — мягко возразил храмовник, — думаю, даже вы, Аллан, не станете спорить с тем, что все пророчества из двух первых свитков исполнились.

— Угу, — кивнул я. — Только вот окончательно понятно, которое из толкований очередного двенадцатистишья считать верным, становилось лишь после того, как предсказанное в нем событие сбывалось во всей своей красе. Да и то — не знай, к примеру, Рригар Восьмой об этих бреднях, наверняка отважился бы сразиться с вогаями на равнине Кулы и, очень даже может быть, размазал бы их своей панцирной конницей, а не сидел сиднем за стенами Ниенне, пока его доблестное рыцарство не доело последних коней. Зато теперь всем ясно, о чем идет речь в стихе о старом вороне и молодой лисице.

— Могу вас утешить, Аллан. — Впервые за весь разговор Марией соизволил отвернуться от камина. — Третий свиток не содержит столь не любимых вами двенадцатистиший. Он написан «низким стилем».

— Тогда это не Ариграй, — уверенно заявил я. — Потому как он уже к середине жизни разучился говорить по-человечески.

— Возможно, — холодно отозвался рыцарь, — зрелище увиденного им грядущего настолько потрясло его, что к нему вернулся сей дар…

— И что ж он углядел там такого страшного? — усмехнулся я. — Ведь и его собственное время не отличалось особенным благополучием. Ондорская чума, мятеж Дайера, война Белых Волков — это то, что вспоминается с ходу, а уж…

— В третьем свитке, — перебил меня храмовник, — прорицатель описывает гибель нашего мира.

— Что, всего? — испуганно воскликнул Кевин.

Я не торопясь налил себе новый бокал вермута. — Нет, — медленно отозвался Марией. — Лишь той его части, что именуется человеческой цивилизацией.

— О, это здорово меняет дело, — заметил я. — И на когда же назначен Последний Восход?

— Что вам известно о Забарре? — задал встречный вопрос храмовник.

— Ну, — неуверенно начал Кевин, — это страна, точнее, — поспешно поправился он, услышав мой презрительный хмык, — провинция империи Дайр за Поднебесными горами, а за пределами ее живет лишь дикая нелюдь, не ведающая слов об истинном Боге, донесенных до нас Солнцели…

Я хмыкнул еще раз, и мальчишка, смутившись, замолчал.

— Полагаю, — испытующе глянул на меня Марией, — вам, Аллан, есть что добавить к словам юноши.

— Немного, — сказал я. — Мало интересовался землями, к берегам которых нельзя причалить. Провинция захудалая… живут там в основном ссыльные да каторжные — из числа тех, кто сумел не подохнуть на имперских рудниках. Ну и идиоты, поверившие в сказки о свободных землях… ее там и вправду много, надо только суметь не подохнуть от тамошней зимы да не схлопотать гоблинскую стрелу или орочье копье во время набега. Тамошние кочевники из-за Ави не чета нашим «домашним» зеленошкурым, за девять веков загнанным в самую глушь Великого леса, и если бы они не тратили столько сил на грызню между собой…