На перекрестках встреч: Очерки
Шрифт:
Родион Щедрин
С композитором Родионом Щедриным я познакомилась во время декады искусства в Узбекистане, ходила на его концерты – он блестяще исполнял собственные произведения. И думать не думала, что несколько лет спустя судьба приведет нас к совместной творческой работе.
Пришла я как-то на спектакль в Большой театр. Смотрю, в ложе Родион Константинович. Нервничает, комкая в руках программку, – Майя Плпсецкая танцует «Кармен-сюиту» Визе – Щедрина. В антракте подошел ко мне,
– Ну, Зыкина, в аферу со мной пойдешь? Крупная аваптюра намечается…
Добавил, что в «авантюру» пускается не один – с поэтом Андреем Вознесенским и дирижером Геннадием Рождественским. И название новому сочинению придумал мудреное: «Поэторня» – для женского голоса, поэта, хора и симфонического оркестра.
– Под монастырь не подведете? – поинтересовалась я.
– Не бойся! Вот тебе клавир, через недельку потолкуем.
Через неделю сама разыскала Щедрина.
– Нет, мне не подойдет. Невозможно это спеть: целых две октавы и все время – вверх, вниз и опять вверх, продохнуть некогда.
На Щедрина мои сомнения, как видно, не произвели никакого впечатления, потому что, не говоря ни слова, он усадил меня к роялю.
– Смотри, у тебя же есть такая пота – вот это верхнее «ре»…
И в самом деле, напомнил мне «ре» из «Ивушки».
– А эту, низкую, я слышал у тебя в песне «Течет Волга» еще там, в Ташкенте, – не отступал Щедрин. – Ты ведь еще ниже взять можешь.
– Все равно не потяну. Не смогу…
– Не сможешь? – вдруг рассердился он. – Знаешь что, вот садись и учи!
Те часы, что я прозанималась с ним, были для меня трудной школой, а пролетели они незаметно – с такой радостью я его -слушала.
Щедрин уверял, что особых сложностей в «Поэтории» нет. Просто мой вокализ вторит поэту: характер партии – народный, интонация – тоже…
Начались репетиционные будни в Большом зале консерватории. Вокруг сразу сложилась благожелательная обстановка. Я вышла на сцену, музыканты застучали смычками по пюпитрам – традиционный знак приветствия. Мне стало легче, и я, исполнительница русских народных песен, дерзнувшая выйти на подмостки этого «академического» зала, уже не чувствовала себя здесь чужой.
Зная мои вокальные возможности, Щедрин настойчиво просил большей исполнительской свободы, личностного отношения к зашифрованной нотной строчке – и это придало мне уверенности в работе над очень сложной в техническом отношении вокальной партией «Поэтории».
Великолепный знаток тембровых особенностей музыкальных инструментов, Щедрин проявил себя как истинный первооткрыватель.
Только интуиция большого мастера могла подсказать сочетание женского народного плача с… дребезжащим «всхлипыванием» клавесина, создающее неповторимый вокально-инструментальный эффект.
…Пришел, наконец, после немалых трудностей – не сразу и не все приняли «Поэторию» Щедрина – день премьеры этого выдающегося новаторского произведения.
Напряженную тишину ожидания разорвал одинокий и печальный звук альтовой флейты, и моя партия… стала главной темой всего сочинения. Голос Родины, голос памяти получил свое полнокровное выражение в этом скорбном, глубоко национальном плаче, которому так созвучны слова В. Белинского о том, что в русских мелодиях есть «грусть души крепкой, мощной, несокрушимой».
Людская боль, межчеловеческая солидарность, Родина как твердая опора в жизни каждого человека – вот основные темы «Поэтории», которая знаменовала качественно новый этап в моей
В юбилейном 1970 году мне довелось участвовать в исполнении еще одного сочинения Родиона Щедрина – оратории «Ленин в сердце народном». Произведение это было удостоено Государственной премии СССР.
Близость композитора к русской народной музыке хорошо известна. Достаточно сказать, что песня-частушка была положена им в основу даже целой оперы «Не только любовь». А с каким мастерством ввел он залихватскую «Семеновну» в свой первый фортепианный концерт. Ярким примером использования былинно-лирических народных напевов стала и ленинская оратория.
Я пела «Плач по Ленину» на слова известной сказительницы М. Крюковой. Акапельная форма, истинно народные интонации плача роднят его с протяжными старинными русскими песнями так называемого «знаменного распева».
Вместе с тем этот плач – сгусток народной мудрости, пронизанной жизнеутверждающим духом, верой в неодолимую силу ленинских идей.
Мы с тобой, Ильич, не расстанемся.
Вечно будет про тебя споминаньнце.
Этими былинными словами завершается подлинно народное сочинение Щедрина, которое я исполняла и за границей, в том числе в Англии, Франции, других странах. И каждый раз перед концертом испытывала волнение, прямо-таки трепет – не меньше, чем в день премьеры. Какого же возвышенного лиризма исполнена эта музыка!
Работа над этими двумя сложными, но интересными произведениями Родиона Щедрина стала для меня как певицы настоящей академией.
Удивителен склад таланта Щедрина. За всем, что он создает, ощущается современный человек с полнокровным восприятием жизни, острым взглядом, тонкой и быстрой реакцией на явления окружающего мира. И в то же время это музыкант, искусство которого уходит своими корнями в народную почву, в фольклор давний и современный. При этом народность его таланта так естественна и органична, что для насыщения музыки народным духом ему вовсе не обязательно обращаться к тематическим заимствованиям, создает ли он балет ил-и оперу, симфонию или фортепианный концерт, ораторию или прелюдию, фугу или концерт для оркестра. Уже по «Озорным частушкам», небольшой пьесе для оркестра, пронизанной искрометной изобретательностью и виртуозностью, я поняла, что его постоянно ищущая патура неисчерпаема, а живое оригинальное искусство способно найти новые краски в сфере народнобытовой интонации, образной выразительности. Подобная мысль, правда, родилась еще раньше, когда я впервые услышала фортепианные сонаты, оперу «Не только любовь», – «Озорные частушки» лишь укрепили ее.
Вообще поиски в области жанра частушки определили творческую судьбу композитора, заставили его более глубоко относиться к фольклору. Пожалуй, не менее глубоко, чем Стравинский. «В острой характерности фольклорного тембра, – писал Щедрин в книге о Стравинском, – точности интонирования, в белом звуке, в самом принципе ладовой организации, исключающей гармоничную обработку, композиторы, с легкой руки Стравинского, увидели особую привлекательность». И если в «Петрушке», «Свадебке», «Весне священной» Стравинский блестяще разработал элементы обрядовых русских народных песен, то Щедрин с не меньшей яркостью, даже броскостью выражал в мелодии мотивы хороводных песен. Возможно, тут сказался пример Ю. Шапорина – одного из первых советских композиторов, использовавшего в профессиональной музыке интонации и ритмы народных припевок. Он постоянно и планомерно поддерживал интерес Щедрина к народной частушке.