На перекрестках встреч: Очерки
Шрифт:
Навсегда запали мне в душу советы народной артистки РСФСР Ольги Васильевны Ковалевой, бывшей моей наставницы, когда я была в хоре русской песни на радио (теперь официальное название – Хор русской песни Центрального телевидения и Всесоюзного радио): «Нужно не кричать, не голосить – петь. Можно и силы меньше затратить, а голос будет лететь… Можно кричать, чуть ли не «надрываться», а люди тебя не услышат… Послушай больших актеров. Иногда они шепотом говорят, а в ушах гром отдается… Если ты просто громко поешь, без отношения, без души – неинтересно тебя слушать».
Непререкаемым авторитетом в вопросах народного пения для меня по сей день остается профессор консерватории
И Ковалева, и Руднева, прививая мне хоровую культуру, давали чаще исполнять лирические протяжные песни, на которых оттачивался тембр голоса, а также петь без сопровождения, что помогло выработать чистоту звучания, обогатить вокальную палитру нюансировкой. С их помощью я постигала тайны раскрытия песни, без чего впоследствии у меня ни за что не получились бы ни «Оренбургский платок», ни «Ивушка», ни «Течет Волга». И еще очень важно, что эти опытные педагоги формировали у меня музыкальный вкус, делая это на примере лучших образцов русской народной песни.
…Надежда Васильевна Плевицкая, которую «открыл» на Нижегородской ярмарке Собинов, часто потом выступавший с нею в концертах, и которой аккомпанировал сам Рахманинов, подарила мне две песни «Среди долины ровныя» и «Вот на пути село большое». В ее величавой, многозначительной манере исполнения сочетались исконные традиции импровизированного крестьянского распева с шаляпинским умением речитатировать песенный текст, чутко филировать от задушевно-нежного полушепота до удалых выкриков открытым звуком. Краски, линии, формы, мелодия – все это у Плевицкой в едином'могучем потоке. Исполнительница нашла емкое определение этому потоку, когда, вспоминая о Шаляпине, сказала о его пении – «горящий звук». Мемуары Плевицкой под названием «Дёшкин карагод» (Дёшка – это ее детское деревенское прозвище, а карагод – значит хоровод) помогли мне живо представить многочисленные хоровые коллективы на Руси, их программы, отношение к ним публики, ту зрительскую жадность к песне, которая способствовала созданию необычайно широкого репертуара певицы.
Фольклорная условность старинных песен, исполняемых Плевицкой, их необычайная жизненная достоверность высветили путь к сегодняшним моим поискам. Опыт Плевицкой показал и другое: в храм народной культуры нужно входить благоговейно и служить ей с дочерней преданностью.
Особняком в списке моих учителей стоит Сергей Яковлевич Лемешев, с огромной душевной щедростью делившийся со мной секретами своего мастерства. Именно он помог мне понять глубину и очарование русского романса, русской народной песни.
В любой из них он находил задушевность, искренность, мелодичность, красоту. Вот почему его вокальный стиль созвучен и русской сказке, и русской поэзии, и русской живописи. А его высокий художественный вкус
Артист умел, как никто другой, передать подлинную народность русской песни, не позволяя себе не свойственных ей эффектов. Его сдержанность, целомудренное отношение и огромная любовь к музыкальному наследию народа стали и для меня законом в творчестве.
– Основа русской школы пения, нашей музыкальной культуры – в народной песне,- говорил Лемешев.- А так как песня – душа народа, то в ее трактовке многое решает искренность. Без нее нет ни песни, ни исполнения. В народе много поют не так, как это делаем мы, профессиональные певцы. Но нам так петь и не надо. Мы должны исполнять песню по-своему, но обязательно так, чтобы народ ее принял за свою.
Прежде чем определить форму подачи песни, надо понять ее душу, внимательно вчитаться в текст, попробовать нарисовать в воображении образ произведения, самому стать героем его.
Каждый художник, конечно, найдет в музыке и словах произведения наиболее близкую трактовку. Но главное – избежать банальности, которая одинаково может проявиться как в полном безразличии к тому, о чем поешь, так и в нарочитой аффектации, грубой иллюстративности.
– Помните,- наставлял певец,- что в основе мелодии народной песни всегда лежит слово. Произношение текста должно быть достаточно четким, иначе задуманный вокальный образ не дойдет до слушателя. Хорошо же произнесенное слово более разнообразно оттеняет особенность и красоту мелодии. Но, к сожалению, от природы не все одинаково наделены способностью ясно и четко произносить слова. И над дикцией надо специально работать. Известный дирижер Большого театра Н. Голованов со свойственной ему запальчивостью кричал, бывало, на злополучного исполнителя." «Это вам не у бабушки на кухне! Будьте добры четыре буквы «з» в слове «княззззь»! А потом уже спокойно заключал: «Учитесь у Глинки. Вот у кого всегда отчетливо продекламировано слово!»
Проникая в музыкальную архитектонику фразы, надо уметь ощущать и ее смысловой подтекст. Тогда и акценты будут расставлены правильно, по всем местам.
В исполнении песни важно чувство меры. Но сдержанность не должна оборачиваться безликостью, а эмоциональность – разухабистостью. Четкая образность, страстность, свобода в обращении со своими вокально-техническими ресурсами – вот что должно отличать мастера русской народной песни. Изучение творчества других мастеров и художников, его анализ помогут найти свой голос и свою самобытность.
– Музыкальное творчество и исполнительское искусство тесно взаимосвязаны,- подчеркивал Сергей Яковлевич.- Но «диктатором» все же является музыка, образы, рожденные вдохновением и фантазией композитора. Исполнитель должен правильно прочесть и рельефно передать то, что хотел сказать автор. Чтобы выполнить эту задачу, необходимо почувствовать «ключ», в котором написана музыка. Ведь русскую песню нельзя спеть на манер неаполитанского фольклора.
Одно из главных достоинств искусства вообще, и в частности вокального, – поэтичность. Все гении искусства и культуры всегда были поэтами жизни. Они открыли ее красоту людям. В исполнительском искусстве тоже надо быть поэтом, стремиться поселить в душе слушателей поэтический образ. Ведь музыка владеет особым секретом шлифовки души человека, культивирует в нем способность восприятия всего самого возвышенного, благородного, что есть в жизни. Вот на чем зиждется культура певца, ее уровень.