На переломе, или Пуля для тени
Шрифт:
Когда раненного Николая, вместо операционного стола, бросили на этот грязно-кровавый земляной пол палатки, один из боевиков коротко приказал привести раненного в сознание.
– Добрый день, капитан спецназа Большаков, – как в полудреме услышал Николай его голос. – Хотел «Хирурга» найти? Считай, что нашел. Только жаль, что наше знакомство будет столь коротким. Ты, шакал, ответишь за смерть отца.
Но тебя должно согревать то, – захохотал бандит, – что твои органы еще послужат… Правда не тебе, а нашим воинам.
Он еще не успел договорить, как Андрей
Николай попытался подняться с земли, но силы были на пределе. Он так и не сумел разглядеть лицо «Хирурга» – вместо него все время возникало какое-то размазанное темное пятно, и вновь в ушах зазвенело, земля стала уходить куда-то влево вверх. Последнее, что видел он перед собою, до того как вновь оказался в забытье – лежащего рядом со столом на полу офицера с шевроном таджикской милиции на рукаве.
К Большакову стало возвращаться сознание. Он почувствовал, что кто-то сунул ему под нос нашатырный спирт… Когда вновь открыл глаза, «Хирург», судя по его грубому голосу был где-то у входа, недалеко за спиной.
Младший брат Андрей – с разбитым лицом и выбитым прикладом правым глазом сидел весь в крови здесь у стены. Но он был еще живой, в болевом шоке, и в сознании.
– Так вот, капитан Большаков, – буквально гремел в ушах голос полевого командира, – сегодня ты лишишься своего брата. Потом будут умирать твои друзья, знакомые. А потом, последним, слышишь, я убью тебя. Медленно, мучительно… За мой испорченный бизнес, но главное – за отца… Никогда не прощу…Куда ты дел его талисман, тот самый бухарский пчак?
Николай попытался встать, но вновь не смог, почувствовав в груди острую боль. Он еще раз посмотрел на смертельно раненного брата. На какое-то мгновение их взгляды пересеклись. В глазах младшенького Андрея вовсе не было паники. Он мысленно прощался…
Два гулких коротких выстрела буквально прибили тело брата к стене. И Николай почувствовал скорее, чем увидел, как быстро вышла жизнь из его тела.
– Нам не продать труп этого барана, – Большаков услышал, как это буднично констатировал «Хирург», пнув носком сапога в осевший труп Андрея. – Бросьте этого русского – собакам!..
А этого, – боевик, видимо, показал на Николая, – на операционный стол. Вытащим немного его внутренностей, почку заберем, глазик. Короче – разберем этот пока еще живой «конструктор», немного. Пусть потом походит инвалидом. Пусть хотя бы одним глазом посмотрит на своих умирающих друзей.
Николай почувствовал, как два здоровенных моджахеда взяли его за руки и поволокли по грязному кровавому полу к выходу. В другую свободную операционную, во вторую палатку.
– Хорошо, что по-русски понимаешь, – прохрипел Николай и кровь от простреленного легкого запузырилась у него на губах. – Знай, я тебя хоть инвалидом, хоть мертвым, но тебя, сволочь, из под земли достану. И за брата и за друзей – жестоко отомщу…
И вдруг у всех присутствующих в ушах ухнуло, земля ушла из-под ног, раздался оглушительный
Николай Большаков попытался отползти, но начал терять сознание. Все задернула черная пелена. Он лежал на кромке огромной воронки, не в силах пошевелить руками. Придя в себя в очередной раз, он увидел рядом мертвые тела боевиков – его конвоиров. И вдруг почувствовал, как кто-то взял его за ворот разорванной полевой куртки и поволок по песку подальше от перестрелки, пытаясь укрыть за уже остывшей броней их взорванной боевой машины…
Совершенно случайно, Николай успел рассмотреть своего спасителя – того самого светловолосого офицера в полевой форме с шевроном офицера МВД Таджикистана на рукаве…
После очередного взрыва, они оба потеряли сознание…
Госпиталь
Николай пришел в себя уже в скромной белой палате госпиталя. Рядом стояла капельница. Он попытался пошевелить пальцами рук и ног. Вроде все на месте. Но боль сковала все тело. Понял, что без переломов не обошлось. Он осмотрелся. Рядом на четырех койках лежали другие раненные. Кто спал, кто тихо постанывал…
Большаков хотел подняться, но лишь почувствовал боль в груди и сильную слабость. Николай на мгновение замер. Будучи совсем маленьким, он так поступал часто – закрывал глаза и вроде прятался от беды. И действительно боль всегда уходила. Вот и сейчас – стало легче. Боль постепенно ушла.
И тут в палату влетел ангел. Так он мысленно назвал белокурую медицинскую сестру, которая пришла посмотреть – пришел ли он в сознание.
– Сестричка, – тихо простонал Большаков. – Давно ли я здесь?
Вместо ответа девушка вскрикнула, и быстро выбежала в коридор. Но она возвратилась уже через мгновение с невысоким молодым врачом, под белым халатом которого была надета военная форма.
– Ну вот, вы и пришли в себя, – улыбнулся врач. И представился. – Капитан медицинской службы Сергей Николаев. Ваш лечащий врач.
Он же рассказал, что Николай был без сознания около двух недель. Тяжелейшая сочетанная травма головы, перелом левой руки, пробитое легкое, огнестрельный перелом ключицы, при этом Большаков потерял много крови.
– Короче говоря, благодарите вашего солдатика – дивизионного медика, – тихо сказал врач Николаев, – который оказал вам с товарищем первую помощь прямо на месте боя и, даже ценой собственной жизни, не допустил вашей смерти из-за потери крови. Но главное – того самого милиционера, кто сумел вас доволочь до этого медика.
– Да я помню, такой светловолосый, – тихо сказал Николай и спросил. – А он тоже погиб?
– Да нет, – улыбнувшись, ответил врач. – Ваш спаситель – капитан милиции Владимир Беликов – жив. Контузия, осколок в плече. Ему просто повезло. Так что сами поблагодарите – он в вашей же палате лежит. Вон на той кровати, у окна.