На пересдачу, Кэсси Рок! Четвертая попытка

Ярошинская Ольга

Рука Гроува тут же легла на мою грудь.

— Почему ты пришла ко мне, Кэсси? — тихо спросил он, а его большой палец медленно заскользил по кругу.

Я вздохнула. Так не хочется снова все объяснять.

— И почему не сказала, что у тебя это в первый раз? — его голос стал строже.

— Это бы что-то изменило? — полюбопытствовала я.

— Да, — кивнул Чес. — Я бы сделал все по-другому.

— Как?

Он перекатился на меня, прижав сверху, и в моем теле тут же зазвенели отголоски прошлого удовольствия.

—

Я бы поцеловал тебя вот так, — прошептал Чес, и его губы накрыли мои, касаясь ласково и осторожно.

— Мне нравится, — одобрила я. — А дальше?

— Раздевал бы тебя не спеша, — пробормотал он, целуя мою шею. — Но этот этап мы пропустим. Не одеваться же, в самом деле.

Я покосилась на чулок, висящий на люстре и согласно кивнула.

— Потом я бы ласкал твою грудь... Кэсси Рок, у тебя потрясающая грудь!

— Спасибо, — вежливо ответила я.

А он занялся именно тем, чем обещал, и вскоре нам опять стало не до разговоров.

— Вот примерно так бы я сделал, — выдохнул Чес, опрокинувшись на спину, пока я хватала ртом воздух, пытаясь прийти в себя.

Солнце давно встало, и воробьи весело прыгали по ветке дерева за окном. Время уходит! Но как объясняться, когда в голове праздничный звон и солнечные зайчики.

— Кэсси, мне надо кое-что тебе рассказать, — вздохнул Гроув, запустив пятерню во взъерошенные волосы, и я испытала собственническое удовольствие от того, что вижу его таким — растрепанным, голым и даже слегка поцарапанным.

— Мне тоже, — призналась я. — Только сперва в душ.

— Не против, если я с тобой? — спросил он.

Я не возражала.

И лишь ближе к обеду, когда, проголодавшись, мы выбрались на кухню, и я сидела за столом, с наслаждением поглощая пышный омлет с ветчиной и запивая его сладким кофе, пришло время для объяснений.

— Даже не знаю, с чего начать, — сказал Гроув, с несчастным видом помешивая кофе. — И уж тем более как ты это воспримешь. Кэсси, — решился он, — у меня есть одна проблема, которая ставит жирный крест на будущем. Если только я ее не решу. И пока я ее не решу, быть со мною опасно.

Я подцепила кусок омлета, положила его в рот и зажмурилась.

— Мастер Гроув, я впечатлена, — промурлыкала я. — Не против, если я буду иногда приходить к вам на завтрак.

— Я был бы просто счастлив, переедь ты ко мне насовсем, — откровенно выпалил он. — Кэсси Рок, ты такая…

Я сидела, поджав ногу, лохматая, исцелованная, в трусах и одной из рубашек мастера Гроува, но в лучах его жаркого взгляда чувствовала себя великолепной.

— Не знаю, что ты подумаешь, потому хочу сказать сразу: я не женат, у меня нет детей и другой женщины тоже. Но эта проблема может повлечь на тебя неприятности. Потому лучше тебе держаться…

— Стоп, — перебила я. А то эта фраза изрядно мне надоела. — Я знаю, что ты вервольф.

Челюсть Гроува клацнула.

— Давай лучше я тебе кое-что

расскажу, только сперва доем.

— Ладно.

Сегодня мастер Гроув был покладистым как никогда. А еще он оказался таким нежным и чутким, и упоительно страстным, и внимательным, и заботливым, и вторая потеря девственности не шла ни в какое сравнение с первой!

— Я тоже, — тихо пробормотала я ответ на признание, которое услышала, умирая у колодца.

Оно крутилось у меня на языке и вот наконец сорвалось, но Чес, положив передо мной шоколадку, посмотрел вопросительно.

— Тоже люблю шоколад, — быстро пояснила я. — Так вот. Я запустила колесо времени…

Глава 2. Похоже на план

— Ты мне изменяешь! — горестно подвывала Жозефина. — От тебя пахнет другой собакой!

— Ты все не так поняла…

Я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться прямо в лохматую морду, а Жозефина не давала мне и слова сказать.

— Тебя не было с самого утра! — страдала она. — Ты ушла на рассвете! Мне пришлось идти на прогулку самой, как бездомной дворняжке, а ты в это время обнималась с другим псом? Чесала его за ушком? Гладила животик? Кто он? Я чую, тот еще кобель!

— Он не кобель…

— Гусь, — выдохнула собака. — Вот к чему мне сегодня приснился гусь с горелым пирогом. Ты забыла обо мне, и наша дружба сгорела.

— Да с мужчиной я была! — не выдержала я.

— Вот как? — удивилась Жозефина и склонила голову набок. — И у него нет собаки?

— Нет.

— Он волосат?

— Есть немного, — ответила я, а после, спохватившись, возмутилась: — Что за допрос? Я взрослая женщина, в конце концов, и не обязана перед тобой отчитываться.

Жозефина прищурила глаза, глядя на меня с подозрением.

— А сейчас мы пойдем к доктору, — сказала я. — Не за прививкой, не бойся, но мне надо с ним поговорить.

— Пожалуй, не помешает, — согласилась Жозефина, все еще строя из себя оскорбленную невинность. — И твоему кобелю тоже провериться бы. Запах у него странный для человека. И что, ты даже обо мне не подумала? Не волновалась, как я тут без тебя?

Она ворчала про бедную брошенную собаченьку всю дорогу до доктора Шменге, но мое настроение ничего не могло испортить. Солнце сияло совсем по-летнему, я жива и здорова, и любима, и люблю... А в нашем с Гроувом деле наметился небывалый прогресс!

— А тут пахнет еще хуже, — недовольно сообщила Жозефина, когда мы вошли в лечебницу.

Доктор Шменге выглянул в коридор и, улыбнувшись, просвистел:

— А кто это к нам пришел? Да еще и с с-собачкой.

Он был как обычно радушен, возле удобного кресла стояла корзинка с вязанием, недочитанная книжка лежала на столе, а скелет в углу кокетливо прикрывал шею шарфом. Я так растрогалась, что обняла Шменге с порога и даже поцеловала в прохладную щеку.