На пороге
Шрифт:
– Вот все, чем мы богаты, – смущенно произнес председатель. Пройдя к выключателям, включил одну за другой две электро лампочки: одну над топчанами, другую над плитой на кухне.
– Холодильник работает. Вода в колодце, колодец исправный. Дрова завезены – в сарайке. Правда, чурки не расколоты. Топор там же, у чурок. «Удобства» на улице. Над сарайчиком, на сеновале приготовлено свежее сено для матрасов и подушек. Завтра зарежем теленка, пусть кто-то придет к скотному двору – получит мясо: я подписал требование на тридцать шесть килограммов – по три килограмма на человека. Молоко на ферме можете брать
Женщины пошли в угол, заняли два топчана рядом, из мешка достали молоток, два больших гвоздя, отрез черной ткани и шнур.
– Кто поможет дамам ширму повесить?
К женщинам подошли сразу несколько мужчин:
– А как дамы рассчитываться будут? Лишний черпак каши плеснете?
– За нами не пропадет: рассчитаемся. Пошли на сеновал! – засмеялась белокурая кладовщица.
Гвозди были забиты, ширма, отгораживающая два топчана от общего зал, повешена. Толпой пошли к сеновалу – набивать подушки и матрасы сеном.
Рядом с Веселовым на топчанах устроился с одной стороны Сергей Васильев, с другой – Азат Галиахметов.
После того как места для ночлега были обустроены, Георгий наколол дров и охапку их принес к печке. Женщины к этому времени почистили и помыли плиту, поставили на нее в кастрюле воду для макарон. Затопили печь.
Васильев предложил все привезенные из города продукты объединить и питаться из одного котла. Возражений не было.
Из привезенных рюкзаков и сумок выложили на чисто вымытый и протертый до суха стол все, что было съестного: буханки хлеба, сахарный песок и кусковой сахар, соль, круги колбасы, банки тушенки, пакеты с крупой и макаронами, пачки с чаем и печеньем. Сюда же выставили все спиртное. Водку привезли не все, но Вадим Петрович, сын главбуха завода, достал из своей сумки целых три пол-литровых бутылки. Всего таких бутылок набралось восемь штук. Женщины, которым поручили кашеварить, все продукты рассортировали, часть убрали в холодильник, а четыре бутылки водки, хлеб, порезанную колбасу оставили на столе. Вскоре сварились брошенные в кипящую воду макароны, воду слили, добавили четыре банки тушенки и через несколько минут макароны «по-флотски» были готовы.
Разлили по кружкам водку, встал с поднятой кружкой Васильев и заговорил:
–Товарищи! Партия и правительство делают все, чтобы народу жилось лучше. И на переднем крае борьбы за достойную жизнь мы, молодежь. Комсомольцы едут работать в Сибирь, осваивают целину. Нам выпала честь помочь колхозу в уборке картофеля. Выпьем за то, чтобы достойно выполнить порученное нам дело!
– Какой базар, все сделаем! Выпьем! – не дожидаясь конца речи начальника, вскочил Вадим и начал чокаться кружкой с соседом. Выпили. В такой компании макароны с тушенкой показались удивительно вкусными, женщины подкладывали тем, у кого чашки пустели.
– «Забота у нас простая,
Забота наша такая -
Жила бы страна родная,
И нету других забот», – запел Сергей.
Песню подхватили:
– «И в снег,
И звезд ночной полет,
Меня мое сердце
В тревожную даль зовет»…
– Серега, давай допьем, что осталось! Люба, доставай из холодильника, что там еще есть! – скомандовал Вадим. Женщина вопросительно посмотрела на Васильева:
– Как, Сергей Павлович?
– Доставай, – послышалось с разных концов стола.
– Одну бутылку оставь. На всякий случай: вдруг кто-то простудится или еще что, – распорядился старший.
Под закуску из колбасы и макарон допили еще три бутылки водки. Возбужденные, долго не расходились из-за стола. Спели еще одну песню:
– «Седина в проводах от инея,
ЛЭП-500 не простая линия,
И ведем мы ее с ребятами
По таежным дебрям глухим»…
И в этот момент каждый сидящий за столом готов был ехать рубить таежные просеки, зимовать в передвижных вагончиках ради того, чтобы где-то зажегся «глазок вольфрамовый».
Женщины убрали и перемыли посуду и пошли в свой угол – устраиваться спать. Постепенно все разошлись по своим топчанам.
Улеглись на набитые сеном матрасы и Веселов, и Азат Галиахметов, и Сергей Васильев. Выключили свет.
– Жора, как думаешь, наше поколение доживет до коммунизма? Сможем мы перевоспитаться? Ну, через творческие бригады, через школы коммунистического труда, – спросил Васильев соседа.
Веселов лежал на спине, подложив сцепленные пальцы ладоней под затылок – подушка, набитая сеном была колючей – и смотрел в чернеющий над лицом потолок.
– Не знаю, – задумчиво ответил он. Коммунизм – это идеал, икона, на которую мы молимся. При коммунизме не должно быть всем одинаково – по горошку на ложку. Кому-то одной горошины будет мало, по заслугам ему, может быть, и ложку гороховой каши дать надо будет. Главное, чтобы были созданы одинаковые стартовые возможности: сыновья министра и дворника должны иметь равный доступ к воспитанию и образованию. Ты сын дворника, но ты талант – тебе путь наверх. Если ты сын важного лица, но тупой, как валенок, – тебе дорога на тот уровень, где обитают такие же, как и ты.
– Ну, ты, Жора, и загнул! А как же наследственность? А как же гены?
– Я читал, что на детях знатных часто природа отдыхает. Они порою вырастают зажравшимися лентяями. Число гениев не зависит от породы.
– Ты не прав, Жора. Самый хороший способ сделать карьеру – родиться в семье великих.
– «Надоело, говорить и спорить,
И любить усталые глаза,
В Флибустьерском, дальнем синем море
Бригантина поднимает паруса.
…Пьем за яростных, за непокорных
За презревших грошевой уют», – запели возле топчана Вадима Кротова.
Оказалось, что помимо трех бутылок водки, выложенных в общий котел, у него была еще и фляжка со спиртом, которую он с ближайшими соседями по топчанам и опустошил.
– Флибустьеры, дайте поспать! Нам завтра рано вставать, вам же еду готовить! – послышался женский голос из-за ширмы.
Понемногу все успокоились и уснули.
Еще затемно Георгий вышел во двор, вытянул из колодца бадью воды, разделся до пояса, на русые волосы надел колпак и, ахая, нагнувшись, начал поливаться из ковша. Подошли женщины, одна из них взяла у него ковш и стала поливать со спины.