На пути к Цусиме
Шрифт:
Таинственные суда скрылись в темноте, а броненосцы продолжили путь, опасаясь повторения атаки. Суматоха на кораблях улеглась, и русские военные моряки начали гадать, что же с ними произошло. «Среди офицеров, собравшихся в кают–компании и горячо обсуждавших происшествие, — продолжает рассказ Рожественского другой очевидец с «Суворова» — В. И. Семенов, — господствовало три разноречивых мнения. Одни утверждали, что своими глазами видели миноносцы, прикрывавшиеся рыбачьими пароходами и атаковавшие эскадру, что один из них был сильно поврежден, а другому попало. Среди них был и лейтенант В. [110] , человек достоверный, изрядно понюхавший пороху в прошлую, китайскую, кампанию, но особенно горячился старший доктор Н., главным образом напиравший на то, что он был зрителем, не командовал, не распоряжался, а только смотрел в бинокль; он утверждал, что нельзя же допустить, чтобы он, много плававший, хорошо знающий флот, не мог отличить рыбачий пароход от такого характерного типа, как миноносец!.. Вторые высказывали мнение, что миноносцы, может быть, и были, но, будучи своевременно открыты, удрали, и вместо них в горячке попало рыбачьим судам. Наконец, третьи опасались, как бы вся история не оказалась прискорбным недоразумением […]
110
П.
Должен сознаться, что в то время я склонялся на сторону последних. Впоследствии на основании вновь обнаружившихся фактов взгляды мои резко изменились» [111] .
Но злоключения эскадры в европейских водах этим не кончились. «9 октября около 3–х часов дня на меридиане Амстердама приблизительно, — писал 12(25) октября офицер с крейсера «Алмаз», — мы перехватили своим беспроволочным телеграфом депешу на голландском языке, латинскими буквами: «Завтра с рассветом Английским каналом проходит русский отряд из трех разведчиков — воспрепятствуйте проходу». Телеграмма касалась, очевидно, нас. Сообщили на [крейсера] «Светлану» и «Жемчуг» и приготовились к отражению минной атаки. Зарядили орудия, потушили все огни, чтобы не быть заметными, придержались ближе к французским берегам — нейтральной зоне, и так ночью прошли благополучно — нас не заметили» [112] . «В ночь на 13(26) октября, когда броненосцы Рожественского подходили уже к испанскому порту Виго, — рассказывал по горячим следам корреспонденту газеты «Русь» офицер «Вл.» (лейтенант П. Е. Владимирский?), мы опять ясно видели (ночь была ясная, лунная) три миноносца. Они появились сзади эскадры и догоняли ее, но как только на концевом корабле открыли прожекторы, так миноносцы поспешно повернули и скрылись. Маневр вполне понятный, так как атаковать вдогонку — предприятие безумное» [113] . Отряд Добротворского, проходивший Северное море 11(24) ноября, также столкнулся с некоторыми странностями. «Не раз в Немецком море, — докладывал командир отряда Рожественскому, — по беспроволочному телеграфу вызывались то [крейсер] Олег, то [миноносец] Грозный, то [крейсер] Рион с просьбой указать место нахождения, но так как мною было приказано делать позывные […], то ясно, что вызывали не наши суда, а кто-то другие, что впоследствии при встрече и подтвердилось» [114] . К счастью, у Добротворского этим дело и ограничилось.
111
Семенов В. И. Указ. соч. С. 257259.
112
ГА РФ. Ф. 102 ДП ОО. Оп. 316. 1904 (II). Д. 19. Л. 49 об.
113
Русь. 1904. 26 октября (8 ноября). № 315.
114
РГА ВМФ. Ф. 531. Оп. 1. Д. 53. Л. 16.
Вскоре стало известно, что жертвами «гулльского инцидента» стали английские рыбаки. Двое из них (40–летний шкипер Джордж Смит (G. H. Smith) и матрос Уильям Легготт (W. R. Leggott, 28 лет) были убиты, шестеро англичан тяжело ранены; один рыболовный траулер («Crane») был потоплен, а пять других повреждены. Не избежали ущерба и русские военные корабли. Пять снарядов малого калибра, выпущенных броненосцами, перелетели цель и попали в крейсер «Аврора». Судовому священнику иеромонаху о. Анастасию оторвало левую руку (через несколько дней от начавшейся гангрены он скончался и был похоронен в Танжере) и оказался легко ранен комендор Шатило. Таковы были первые потери 2–й эскадры на ее многотрудном, поистине крестном пути, который закончился в мае 1905 г. в Цусимском проливе гибелью половины ее личного состава и большинства кораблей.
Происшествие на Доггер–банке случилось в ночь на субботу 9(22) октября 1904 г., и хотя агентство Рейтер передало известие о «нападении русских военных кораблей на английских рыбаков» воскресным вечером 10(23) октября (впопыхах вдвое преувеличив количество пострадавших англичан), мир узнал о нем из газет только на утро следующего понедельника. В тот же понедельник 11(24) октября Рейтер сообщил о возвращении домой рыбаков геймкокской и «великой северной» флотилии (Game Cock and Great Northern Fleet) и передал содержание взятого у них тут же интервью.
«Пришедшие вчера вечером в док Св. Андрея рыболовные суда «Moulmein» и «Mino» [115] , — говорилось в телеграмме агентства, — представляли беспримерное зрелище. Суда были пробиты пулями […] Капитан «Moulmein» сообщил, что рыболовная флотилия стояла в час ночи на 22 октября в 220 милях к востоку от Спурхеда [116] . Несмотря на темноту и туман, были замечены очертания нескольких больших судов, идущих в кильватерной колонне. В то время как рыбаки смотрели на эскадру [117] , внезапно засветили электрические прожектора. Рыбаки увидали, как приблизились суда, показавшиеся им миноносками, как они подошли к «Moulmein» как будто для того, чтобы пристать к нему. Затем миноноски соединились с эскадрой, которая вслед за этим открыла огонь. Канонада длилась 20 минут. Эскадра прошла дальше на юг». Тут же рыбаки сделали еще одно важное заявление, переданное тем же агентством: «Когда русская эскадра удалилась, то один из ее кораблей остался на месте происшествия и наблюдал за рыболовными судами до 6 часов утра 22 октября» [118] . 22–23 октября из Гулля в Форин Офис были направлены: телеграфом — официальное извещение о происшествии от владельца Геймкокской рыбачьей флотилии и почтой – письмо с описанием инцидента ее «адмирала», 36–летнего Томаса Карра (Th. Carr). В три часа ночи следующего дня в Лондон прибыла депутация гулльских рыбаков, чтобы представить правительству факты о произошедшей трагедии. Несмотря на ранний час, на платформе King Cross их уже поджидала толпа журналистов [119] .
115
Официальное название этого траулера — «Minnow».
116
Правильно: «Spurn Head».
117
Как выяснилось впоследствии, многие из них приняли русские корабли за британские
118
Цит. по: Теплов В. Происшествие в Северном море // Русский вестник. 1905. Январь (№ 1). С. 436; The Times. 1904. October 24. № 37533. P. 7; October 25. № 37534. P. 8.
119
The Westminster Gazette. 1904. October 24.
В течение всей следующей недели, с понедельника 11(24) до пятницы 15(28) октября включительно, Европа жила в ожидании войны между Россией и Великобританией, которая казалась неизбежной, а сам «гулльский инцидент» обсуждался как «гвоздевая» новость планеты. Газеты всего мира живо комментировали произошедшее, строили догадки, делали прогнозы, корреспонденты открыли настоящую охоту за сенсациями. Особенно неистовствовала английская печать, которая сразу назвала инцидент outrage, т. е. Возмутительным случаем, грубейшим нарушением закона, надругательством. «Нападение на рыбаков, — отмечает современный британский историк, — было воспринято как покушение на статус и достоинство Великобритании одновременно как владычицы морей и великой державы» [120] .
120
Connaughton R. M. The War of the Rising Sun and Tumbling Bear. A Military History of the Russo-Japanese War, 1904–1905. London & New York, 1988. P. 247.
«Непостижимо, чтобы любой военный моряк, считающий себя таковым, как бы напуган он ни был, мог в течение 20 минут обстреливать флотилию рыбацких судов, не пытаясь выяснить, кого он атакует, — негодовала «Times». — Еще сложнее поверить, чтобы люди, которые носят форму офицеров цивилизованной державы и которые догадывались, что огнем орудий своей огромной флотилии они разделались с бедными рыбаками, покинули место происшествия, не попытавшись спасти жертв своей непростительной ошибки» [121] . «Известие о русском outrage в Немецком море вызвало изумление и негодование, — писала та же газета 12(25) октября. — По всему видно, что реакция Великобритании будет быстрой и адекватной» [122] .
121
Цит. по: Ibid.
122
The Times. 1904. October 25. № 37534. P. 3.
«Ужас подобной постыдной демонстрации бездумной трусости и зверства потряс весь цивилизованный мир, — утверждал в номере от 16(29) октября еженедельник «Homeward Mail», владельцем которого был банкир и депутат британского парламента от Гулля сэр Генри Сеймур Кинг (H. S. King). — […]
Если на долгом пути в царство теней (которое и есть конечная цель Балтийского флота) любое нейтральное судно будет иметь несчастье обратить на себя внимание его сумасшедших офицеров и матросов, они заявляют о своем праве сметать их с пути без всяких церемоний […] Русские превратились в угрозу международному сообществу. Они так мало проникнуты идеями гуманности и цивилизации, не говоря уже о чувстве справедливости, что открыто попирают элементарные законы цивилизованного ведения войны». В заключении автор статьи предложил британскому правительству немедленно потребовать от России извинений и материальных компенсаций, а в случае отказа Петербурга «потопить Балтийский флот» [123] .
123
Цит. по: Francis H. Skrine. The Incident on the Dogger Bank. Two Open Letters to Sir Henry Seymour King (M. P. for Central Hull). London, 1904. P. 7–8.
«Подобного единодушия, — констатировала «Daily Telegraph», — не бывало в Соединенном Королевстве со времен наполеоновских войн. Газеты всех направлений сошлись теперь во мнении, единогласно требуя, чтобы Англия не медлила долее, но приняла бы меры, дабы в интересах цивилизованного мираустранить опасность, грозящую всем неминуемо» [124] . К реальности российской угрозы английское общественное мнение к тому времени было уже основательно подготовлено. Еще с середины 1890–х гг. британский книжный рынок заполонили триллеры, которые на разные лады расписывали ужасы вторжения в Англию «свирепых орд русских варваров» [125] .
124
Цит. по: Теплов В. Происшествие в Северном море // Русский вестник. 1905. Январь (№ 1). С. 440.
125
Neilson K. Britain and the Last Tsar. British Policy and Russia., 1894–1917. Oxford, 1995. P. 85–87.
Особое негодование Альбиона вызвало то, что русский миноносец, оставленный на месте происшествия до утра 9(22) октября, не пришел на помощь пострадавшим рыбакам. В своей телеграмме Николаю II Эдуард VII специально подчеркнул это «отягчающее обстоятельство», премьер- министр Артур Бальфур (A. J. Balfour) говорил о «бесчеловечности» русского судна, которое отказалось спасать раненых рыбаков, а министр иностранных дел лорд Лансдоун (Lansdowne) в беседе с русским послом графом А. К. Бенкендорфом, как и посол Великобритании в Петербурге баронет сэр Чарльз Хардинг (Ch. Hardinge), на встрече с графом Ламздорфом в этой связи выражали свою «особую озабоченность» [126] . Эту же тему охотно развивали и газеты. «Рожественский выказал грубое равнодушие, продолжив свой путь без заботы о последствиях обстрела судов», — писала «Standard». «Самой верной и осторожной мерой, — настаивала «Daily Mail», — было бы отозвать немедленно эту эскадру обратно, так как при настроении, выказанном ее офицерами и экипажем, вряд ли она в состоянии встретиться с опасностями в водах Дальнего Востока, а между тем она слишком опасна для нейтральных и торговых судов» [127] .
126
АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 62. Л. 8–9. — Секретная телеграмма графа В. Н. Ламздорфа графу А. К. Бенкендорфу в Лондон. Петербург, 3(20) ноября 1904 г.; Foreign Office Russian Correspondence (далее — F. O.R. C.). 65/1729. P. 11. — Депеша маркиза Лансдоуна сэру Хардингу в Петербург. Лондон, 24 октября 1904 г.
127
Цит. по: Теплов В. Происшествие в Северном море // Русский вестник. 1905. Январь (№ 1). С. 437–438.