На развалинах мира

Вольный Владимир Александрович

– Индеец, одним словом, – не удержавшись, съязвил Чага, посмеивающийся над запалом моей подруги.

Ната смерила его гневным взглядом:

– Пусть индеец! За его одеждой и повязкой на голове нет показухи ряженого! Он куда менее дикарь, чем те, кто считал себя цивилизованным, и сам превратился в зверя, когда привычный им мир рухнул и заставил всех показать своё истинное лицо! Я знаю – наш друг всегда поможет и выручит! А такие, как Святоша, они рады только мутить головы отчаявшимся да слабым – им легче, когда за них всё решает пастырь! Только, как

бы этот провожатый, не оказался козлом-провокатором, ведущим стадо на убой!

Младший брат одобрительно захлопал в ладоши:

– Браво, Ната! Сова ошибся с твоим именем – надо было назвать не Маленьким Ветерком, а Бушующем Вихрем!

Она отмахнулась и села рядом со мной, обратно на своё место, с которого сорвалась в порыве… Элина погладила её по голове:

– Малыш ты наш… Нужно ли так нервничать из-за каких-то, споров? Святоша далеко, в посёлке. Мы – сами по себе. Сова – тоже… Не обращай ты внимания на них!

Ната тяжело вздохнула:

– Эх, Линка… Ты не понимаешь, рано или поздно, этот бывший священник не ограничиться одними спорами. Что-то подсказывает мне, что он захочет большего.

Я не стал говорить, что и сам предполагал подобное. Такие люди, как лже-монах, всегда стремились вначале увлечь души людей, а потом и их руки, и всегда в своих собственных целях. Но углубляться в эту тему не хотелось…

– Расскажите нам, что нового видели в прерии, как живут люди не только в поселке, но и на окраинах долины. Сова рассказывал мне, что есть несколько стойбищ, и в них живёт народа не меньше, чем возле скалистого озера!

– Да, – согласно промолвил Чага Живут. Я знаю поселение на самом краю болот. А индеец встречал охотников на лягушек, – он презрительно поморщился И дальше.

– И сколько их?

– А кто его знает? Говорил, будто на болотах несколько семей, в основном из тех, кто в первые дни решил остановиться там, не рискуя продолжать движение по рвам и трещинам в глубь долины. А потом привыкли… Лягушек ловить проще, чем настоящее мясо – они не могут укусить или лягнуть копытами. И мяса в этих жабах хватает – я что-то не видел голодных лиц.

– Наверное, – задумчиво произнесла Элина Раз там такие лягушки, то и комары и вся прочая нечисть, не меньше! Не хотела бы я там оставаться на ночь…

Чер лениво бросил в огонь пару веток и добавил:

– Что им там нравится, ума не приложу… Хотя, человек ведь ко всему привыкает. Кто-то – к лягушкам. А кто-то, как мы, – предпочитает настоящее мясо.

Подруги парней больше молчали, мы видели, что они оценивающе смотрели на Элину, мало интересуясь нашим разговором. На Нату они вообще не обращали внимания, она, из-за своего роста, казалась им подростком…

– У вас молчаливые подруги…

Младший закусил губу, а Чага улыбнулся.

– Ну… это пока только к Шейле относится. Вот мой братец, все никак ей не обзаведется… хотя девушки за ним даже в прерии уходят, – он стрельнул глазами в неприятно исказившееся лицо второй женщины В долине девушек много… Раза в три больше, чем мужчин – любая пойдёт с тобой,

куда хочешь, только позови. Да только Чер у нас стеснительный больно!…

– А вы пользуетесь? – без выражения, тускло произнесла Ната.

– А твой друг, он пользуется? – Чага ответил ей вопросом на вопрос Мы же не слепые… Не осуждай и ты нас.

– А что, раз такое дело, то теперь все девушки в долине ищут, с кем бы теперь лечь? – Элина, продолжая лежать на моих коленях, вставила реплику.

– Уймись, рыжая…- лениво, но с затаенным злом произнесла вторая девушка, до сих пор не проронившая ни единого слова Тебя кто ни будь, трогает? Нет. Вот и облизывай своего старичка… А нам предоставь самим решать за себя.

Элина гневно подскочила:

– Сама ты рыжая!

Ната, не долго раздумывая, крепко ухватила её за подол рубахи, заставив, опустится обратно. Она без особой жесткости, но твёрдо, заявила:

– Хватит. Вам что, делить некого?

– За что она меня рыжей обозвала? Снесу башку и всех делов!

Чага расхохотался, а младший ухватил за руку начавшую приподниматься, вторую девушку. Я без тени улыбки, заметил:

– Она может…

– Да я тоже, могу…- девушка с мрачными глазами зло смотрела на Элину.

– Хватит тебе, что прицепилась к людям.. Шейла приподнялась и с укором посмотрела на свою подругу. Та вырвалась из рук Чера и, сплюнув на землю, ушла к реке, присев на берегу.

Младший и Чага встали и направились к ней. Мы слышали, как они что-то выговаривали своей спутнице, причем резко и на повышенных тонах. Шейла грустно прокомментировала:

– Моя вина… Я ее с собой взяла, надеялась, Чер перестанет…

Элина, без обиняков, спросила:

– Ты, да?

– Да… Я со старшим давно уже… А Чер влюбился, думает, что мы не видим ничего. Но я же не могу сразу с двумя братьями! И он мне, на самом деле, только как брат… А она увидела, как Чер на тебя смотрит, вот и взревновала. И меня, тоже, ненавидит. Только молчит. Знает, что если хоть слово скажет, ее Чага прогонит тут же. Она все надеется, что Чер с ней станет жить. А он… Спит, конечно, – он же мужчина, природа свое требует. Только не нужна она ему. Вот такая у нас история. Я уже жалею, что ее позвала. Хотела отвлечь его от себя, а получилось только хуже…

Братья вернулись, оставив понурую девушку у воды. Чага добродушно произнес:

– У твоей красавицы характер совсем не ангельский… Где ты такую нашёл? Я раньше ее в долине не встречал!

– В горах, – лаконично ответил я.

– Что, в горах тоже живут люди?

– Вроде… Элина была в небольшой компании. Пока их не подстерегли и не истребили всех до единого. В живых осталась одна она…

Я говорил вполголоса, не желая, чтобы рассерженная девушка меня услышала. Но слух у золотоволосой был более, чем хороший. Она разом сникла и позволила Нате сесть рядом – всякое упоминание о том, что произошло в предгорье, её больно ранило… Я пожалел, что откровенничал с этими людьми – спокойствие моей девочки мне было дороже.