На развалинах мира
Шрифт:
Тьма сгущалась. Наступающие сумерки отбрасывали причудливые тени по ближайшим холмам и буграм, падали вниз от изломанных деревьев, занесенных сюда чудовищными силами урагана. Иногда срывался ветер, чаще дующий с востока. После того, как северный, почти перестал напоминать о себе, вместе с ним закончилось и самое холодное время. Что южный, что восточный – несли с собой тепло. Пес приподнял голову и стал втягивать воздух широкими ноздрями. Ветер нес запахи, неразличимые для меня, но понятные моему спутнику. Он принялся глухо ворчать, иногда вздыбливая шерсть – запахи ему не нравились. Потом он успокоился и опять положил голову на лапы. В его зрачках тоже сверкали огоньки, отражаясь от костра. Уши щенка слегка подергивались, продолжая чутко реагировать на еле слышные звуки, доносящиеся издалека. Где-то на севере, оранжевыми сполохами, черную
Мы лежали, подставляя теплу костра, то один, то другой бок. Пес внимал моим речам, изредка постукивая о землю своим хвостом. Он был единственным, кто мог утолить мою жажду общения. И, возможно, именно такой собеседник, все понимающий и не спорящий ни с чем, был нужен мне тогда. Банки после ужина я бросил в костер. Это в силу старой привычки, не оставлять после себя ничего, что могло загрязнить природу. Обгорев, банка должна была рассыпаться, а кусочки жести очень скоро превратились бы в прах. Я научился такому способу давно, когда ходил в горы. Как давно это было… Словно в иной жизни. А может, это и было – в иной жизни. Только эта начиналась как-то не так. Ночь постепенно сходила на нет. Смену времени я узнавал скорее интуитивно, чем, глядя на небо. На нем вряд ли можно было вообще что-либо увидеть – то свинцово-стальное, то серое, то буро-коричневое – ни одного светлого тона. Ветер иссушил землю – даже редкие следы от давно прошедших ливней, в виде скоплений стоячей воды, теперь испарились. Хорошо, что я тащил на себе несколько фляг – нам бы хватило их, чтобы дойти до скал, где я рассчитывал пополнить запасы. Ну, а если нет – придется очень жестко экономить на обратном пути.
Забросав остатки костра землей, я поправил снаряжение, и кивнул псу:
– Хорошо тебе… Я таскай, а ты – лопай. Вот, навьючу как ишака, узнаешь, что почем.
Пес забегал вперед, поджидая меня на склонах, разведывал все интересные, с его точки зрения, места, и недовольно повизгивал, если я слишком медленно поднимался на очередной пригорок. Неожиданно он звонко залаял, устремившись в одну из ближайших впадин.
– Что такое?
Я вскарабкался наверх. Впадина была больших размеров – не меньше стадиона, если такое сравнение было допустимо. Что-то раздражало, мешало сосредоточиться и внимательно осмотреть местность. Я ни как не мог понять, что? До тех пор, пока щенок, весело лая, не стал подпрыгивать и пытаться поймать что-то зубами. Я застыл на месте, позабыв опустить занесенную для следующего шага ногу.
– Ты что, каши объелся?
Но щенок и ухом не повел, продолжая свои нелепые скачки. Присмотревшись, я ахнул – и на земле, и в воздухе мельтешили мелкие, почти прозрачные существа, более всего походившие на мошкару. Вместе с тем, за ними гонялись существа покрупнее – и, поймав, пожирали на месте, оставляя только почти не видные, слюдяные блестки-крылышки. Ни тех, ни других, я раньше не встречал. Щенок пытался поймать, какое ни будь, из тех, что больше, но у него ничего не получалось. Они так быстро передвигались, что я не мог уследить глазами ни за одним. Я, пораженный, тем, что было за чем гоняться, тупо смотрел по сторонам, и с натугой соображал – Как? В зимнее время? Насекомые? Насекомые – ли? Щенок гавкнул и бросился прочь, махом взлетая на возвышенность из камней и вывороченной земли. Он ткнулся в кучу носом, и энергично заработал лапами, хвост моего приятеля закрутился, как маховик. А через пару секунд он негодующе взвыл и пулей помчался обратно. Я остановил его, успев ухватить за загривок.
– Ты бы постоял, что ли…
Щенок потер нос лапой. На влажном, черном пятне, проступила капелька крови.
– Укусили?
Он мотнул башкой, извернулся, и вновь побежал на холм. Я из любопытства
– Вот значит, кто тебя цапнул.
Пес взвизгнул. Он вовсе не чувствовал себя расстроенным, и собирался продолжать раскопки…
– Нет, приятель. Нам надо идти дальше. Бросай это дело… Рядом!
Щенок заартачился – как можно покидать такое интересное место? Но, видя, что я удаляюсь, сразу спустился и бросился вдогонку.
– Значит, не все погибло? То, что было в земле – сохранилось? И – приняло вот такие непонятные обличья. Что-то, не очень привлекательно.. я разговаривал вслух, не обращая внимания на взгрустнувшего пса Конечно, тем, кто был спрятан под землей, легче всего было уцелеть. Но что-то я не припоминаю – вот таких. Или это – не отсюда? Мутация? Под землей… Кое-кто, тоже выжил – под землей!
Щенок опять залаял. Его звонкий голос далеко разносился по степи, и я от неожиданности вздрогнул. Он отбежал на несколько шагов, подпрыгнул и стал призывно гавкать в мою сторону. Я увидел, что он, удерживает лапой что-то, издали очень похожее на клубок шерсти. Пес, наученный горьким опытом, больше не пытался обнюхивать все подряд, а лаем призывал меня подойти и посмотреть самому. Я подбежал – меня тоже интересовало, что могло водиться в безжизненных, на первый взгляд, просторах этого поля. Но не успел – этот клубок извернулся и буквально истаял среди камней, приняв их расцветку и вид. От обиды пес вновь зашелся лаем и стал кидаться на все камни подряд. Пришлось его привлечь к себе и успокоить.
Мы продолжали идти вперед. С каждым шагом я настороженно вглядывался по сторонам – природа преподнесла нам сюрприз, и, следовало ожидать, что на этом они не кончаться. А мне не хотелось сюрпризов – особенно, слишком крупных. Таких, для кого мы со щенком, сами можем стать сюрпризом.
Пес, по-прежнему бросающийся из стороны в сторону, теперь уже не пытался сразу засунуть свой нос во всевозможные дырки. Ничего не скажешь – учился прямо на глазах.
Почва здесь была более влажной, чем в покинутом нами городе. Если там часто встречались участки, покрытые словно черепашьим панцирем – и это, не смотря на то, что воды в развалинах хватало, то здесь земля была почти везде рыхлой. Теперь, после встречи с этими насекомыми, и слишком крупными червями, я стал замечать нечто похожее почти всюду – нужно было только внимательно вглядываться по сторонам. Жизнь в степи была, пока странная и непривычная. Но – была. И, раз здесь водились такие существа – то, со временем, могли появиться и иные, еще более странные и большие. Я был почти уверен, что если мы зайдем еще дальше, то обязательно увидим, что ни будь, в этом роде…
Становилось жарко. Я давно стянул с себя безрукавку и оставался в одной легкой куртке, на голое тело. Впечатление, что греет солнце, было таким, что я не раз поднимал голову наверх, пытаясь рассмотреть его сквозь бесстрастную завесу облаков. Но, если солнечный свет они и не пропускали, то тепло – пожалуйста. Жарко было и псу. Он высунул язык, и стал посматривать на меня, а, в частности – на флягу, привязанную к поясу.
– Погоди. На привале.
Я проследил его взгляд и проверил, как фляга держится на ремне. Вода слишком много значила, чтобы случайно ее лишиться. Он вздохнул, совсем как человек, и поплелся позади. Щенок устал.
После однообразия каменных пейзажей города, идти среди далеко просматривающихся полян и круч, было даже интересно. И не так мешали, вечно попадающиеся под ноги, обломки – как в развалинах. Но, даже здесь, на расстоянии не менее сорока километров от него, попадались какие-то части от машин, сорванные крыши киосков – все, что могучая сила ветра, сумела приподнять и унести на себе, чтобы затем сбросить здесь. Я не ошибся – ураган пронесся над городом именно в этом направлении. И то ядерное облако, которое я видел на востоке – оно тоже было снесено ветром, не успев упасть на город всей своей мощью…