На развалинах мира

Вольный Владимир Александрович

К утру полегчало. Ветер, донимавший нас всю дорогу своей сухостью, снова сменился, и мы опять ощутили легкое дуновение тепла, прилетевшего с востока. У нас, отдохнувших и приободрившихся при виде знакомых очертаний, вновь появилось настроение.

– Ну что, собака? Домой? Домой… Придем, искупаемся, отоспимся, посидим пару деньков – и опять. Хорошо? На юг. Или – на восток? Все же, интересно, что там творится. А может – на запад, где яма? Где мы нашли меч и лук? Ты как думаешь?

Щенок гавкнул, подтверждая мое решение.

– Ишь, ты? На запад, значит? Ну-ну… Посмотрим.

Я поглядел на воду. Что-то кольнуло меня в сознании – что-то было не так, как вчера,

когда мы ложились спасть… Я присмотрелся – точно! Шкура! Она выглядела совершенно иначе, чем когда я сбросил ее в воду. Вода распушила все шерстинки, и они как бы дыбом поднялись вверх. Между ними виднелись мелкие пузырьки кислорода, время от времени всплывающие на поверхность, отчего на луже появлялись пузырьки…

– Что это? Так. Похоже, что под этой лужей… Эй! Это же гейзер, щеня! Рванет, зараза!

Но я ошибся. Все было спокойно, хотя шкура явно колыхалась под водой, словно ее кто-то подергивал за края. Я поддел ее копьем и вытащил наверх. Это уже была совсем не та шкура, которую я вчера сбросил. Она была словно обработана острейшими скребками, с нее исчезли все мелкие кусочки трудно сдираемого жира, частицы пленки и мяса. Исчезли и все следы крови, даже на ощупь она казалась мягче, чем была до этого.

– Знаешь что, Черный, в этой луже, по моему, кто-то есть… Или – что-то. Дочиста обглодали. Да, правильно ты ее вчера пить не стал.

Я развернул шкуру и потряс ее, смахивая впитавшуюся воду.

– Ого! Просохнет – прекрасную шубку сшить можно! Если зима вернется…

Я подождал, пока вода стечет окончательно, но времени ждать, пока шкура просохнет, не было – жажда нас мучила очень сильно, а после произведенного эффекта, пить эту воду мы бы уже не решились ни за что…

Входя в пределы города, я обернулся, и посмотрел назад – на песчаную пустыню, из которой мы выбрались. Разведка, если не считать неудачи с бурей, в целом, прошла успешно. Я узнал главное – жизнь вернулась. Странная, неведомая прежде, но – вернулась. Мне предстояло, либо влиться в нее, став равноправным участником, либо погибнуть, не приняв ее нового содержания. Но теперь, после стольких одержанных побед – и победы над собой, в том числе – я хотел жить!

*******

Второе путешествие изменило многое. Я получил полное представление о земле, находящейся далеко за пределами городских руин, убедился в том, что они обитаемы – и теперь, более спокойно и уверенно, обдумывал предстоящую вылазку, на ту сторону реки. Да, я выбрал запад – не смотря на то, что там мы могли вновь столкнутся с теми тварями, от которых один раз уже убегали. К возможной встрече я готовился…

Из всех возможных, в мишень, попадало двадцать шесть – двадцать восемь стрел. Это – из тридцати. Учитывая расстояние в сорок шагов и скорость, с какой я старался стрелять – результат не то, что, неплохой, а даже очень хороший. Силы натяжения, с которой я сгибал лук, хватало, чтобы пущенная стрела, прошивала мишень насквозь. На этот раз я приспособил для этого мешок, набив его трухой и щепками, а также кусочками, изрезанных в клочья, ковров. Эх, если бы у меня еще были настоящие наконечники! Я всячески старался усовершенствовать имеющиеся, но, к сожалению, лучшим средством для этого была их полная замена. Иначе говоря – отливка наконечников по форме. Изготовить ее было не сложно – глины под руками хватало. Но вот чем ее заливать?

Один раз я решил попробовать лук на дальность. Стрела пролетела почти триста шагов. Я усмехнулся – разговаривать, с неизвестным пока, врагом, можно и на расстоянии…

Как

обычно, в снаряжении, присутствовали мешок с провизией, запасные мокасины, две фляги с водой, одеяло и накидка от дождя. Разумеется, веревка, и кое-какая мелочь, без которой обойтись порой, было трудновато – вроде нитки с иголкой или спичек, завернутых со всей тщательностью в непромокаемый мешочек. Ну, и оружие – я взял с собой все. Меч, копье, лук. Я был уверен, что если нам придется столкнуться с этой стаей, то преимущество будет на моей стороне. Но для этого следовало не дать застать себя врасплох. Эта задача возлагалась на пса – или, на его нюх, что, собственно, было одно и тоже. На его клыки я пока не надеялся – мал. Хоть он прекрасно показал себя при охоте на "Свинорыла". Но одно дело – вдвоем против одного убегающего, и другое – вдвоем против многих – но нападающих.

От идеи навьючить, что ни будь, на пса, пришлось отказаться. Он упорно не хотел понимать, что от него требуется, и всякий раз стаскивал хитроумно связанные ремни. Я устал воевать и забросил упряжь в дальний угол, решив, что без нее он и впрямь будет мне полезнее.

… Русло реки преобразилось. Всего каких-то, несколько недель назад, на нем были только вкрапления черных, зеркальных пятен – воды, скопившейся в ямах и трещинах. Сейчас она покрывала почти все дно, оставив лишь очень узкие и обрывающиеся полоски сухой поверхности. Проход, по которому мы шли, был недоступен. Странно, но уровень воды становился выше – хотя я не отмечал, сколько ни будь сильных ливней.

– Можешь мне объяснить, – я обратился к, виляющему хвостом, спутнику Что здесь происходит? Откуда эта вода… и почему у меня нет никакого желания переходить ее вброд? А я, своим желаниям, уже как-то привык доверять. Не нравится мне здесь, дорогой. Ох, не нравится… И берег тот не нравится. Правда, мы тогда здесь с пользой побывали. Вот, она, польза, – я поправил рукоять меча за спиной А теперь за чем идем?

Пес залаял. Эхо донесло звуки до того берега и отразило их обратно, многократно усилив…

– Ого! Вот так эффект. Вижу, по твоей лукавой морде, что ты мое мнение полностью и целиком разделяешь… И что дальше?

Я спустился к воде. Та, мутная, даже возле самой кромки, тихо накатывалась на гальку, и так же бесшумно уходила обратно. На ней была словно тончайшая пленка, не позволяющая ей слишком сильно расплескиваться. А может, так оно и было – вон, сколько цистерн и вагонов с нефтью, а также танкеров с мазутом, валялось, что на дне, что по берегам. Не все же сгорело, кое-что пролилось на почву, и теперь, постепенно, впитывалось этой многострадальной землей.

– Ну что? Идем?

Щенок тявкнул, втянул воздух, и, поняв, что шутки кончились, попробовал воду лапой. Он сморщил нос и чихнул.

– Не нравится?

Щенок принюхался к воде и недовольно отступил назад.

– Не нравиться…

Мы были вынуждены подняться вдоль берега, несколькими километрами выше – я помнил о мосте, рухнувшем в реку. Его остатки, вместе с упавшими вагонами грузового поезда, образовывали на реке завал, по которому можно было попытаться пройти. Иной переправы поблизости не было – и я не знал, плохо это, или хорошо. Если так обстоит на всем протяжении – то скоро, та сторона станет для меня недоступной. А я намеревался исследовать ее так же подробно, как и свою. Особенно – то место, где мне повезло наткнуться на оружие. Эта вылазка привлекала меня именно этим. Я хотел пройти туда и попробовать покопать – в яме могло лежать еще, что ни будь, посерьезнее лука… Не учитывать этого, ожидая появления будущих, неизвестных врагов, было нельзя.