На сеновал с Зевсом
Шрифт:
— Ты же хочешь, чтобы мы стали одной семьей? Значит, между нами не должно быть секретов. И я ведь не прошу выдавать мне страшные тайны следствия. Мне лишь надо поскорее узнать официальную версию, которую твое ведомство так или иначе сообщит народу. Так что случилось с Элечкой Лушкиной?
— По официальной версии, — Денис интонационно подчеркнул ссылочку. — Ариэлла Вадимовна Лушкина наложила на себя руки по причине гибели самого близкого ей человека — любимой матери.
— Что, Галина Лушкина тоже умерла?! — вскричала я, переполошив коллег.
Катерина уронила в цветочный горшок лейку с
— Галина Лушкина жива, хотя и не совсем здорова, — Кулебякин успокоил меня, а я — девочек, прошептав в сторону: «Она жива, второй венок не нужен!». — История не вполне понятная, но сама Лушкина-старшая утверждает, что дело было так: они с дочкой загорали на крыше, грубо нарушая технику безопасности…
— Солнцезащитным кремом не намазались, что ли?
— Да каким кремом! Ты здание «ЮгРоса» видела?
— Я там даже недавно была, — похвалилась я.
— Ну, и как тебе оплот империализма?
— Мне не понравилось, — честно сказала я. — Всюду камень, металл и стекло, очень неуютно.
— Почему же? На крыше здания премиленький деревенский садочек разбит. Клумбочки, газончики, всякое такое, а вместо нормального ограждения — заборчик из карликовых деревьев в кадках.
— Живая зелень? Даже зимой? — не поверила я.
— Зимой по периметру ставят кадки с елочками, а летом — с пальмочками, — объяснил Денис. — Замену одного вида на другой производят осенью и весной. Как раз сегодня утром садовник приступил к ротации горшечных растений, елки убрал, а палки поставить не успел. Сама Лушкина на солнышке грелась, грелась и, видно, перегрелась: голова у нее закружилась, все остальное закачалось, нога на мокром оскользнулась, и полетела грандмадам с верхотуры, аки божья пташка.
— Что, Сама Лушкина упала с восьмого этажа?! — Я опять не сдержала эмоций.
Зойка, решив, что при таком раскладе без второго венка все-таки не обойтись, снова схватилась за телефон.
— Упала, но чудесным образом не разбилась, — недоверчиво хмыкнул Денис. — Напротив башни «ЮгРоса» здание «Крайбанка», помнишь? У них на втором этаже большая веранда, а на ней летний ресторан. И как раз вчера над ней натянули парусиновый тент! Лушкина упала прямо на него и отделалась вывихнутым плечом и легким испугом. А вот дочка ее испугалась буквально до умопомрачения! Как мать с крыши упала, Лушкина-младшая видела, а вот ее мягкой посадки на навес заметить не успела, потому что поторопилась прыгнуть следом за маменькой.
— Вот это да… — протянула я, не зная, что еще сказать.
Слыхала я про неразрывную духовную связь, но чтобы она вот буквально проявлялась на физическом уровне? Маманя ухнула с крыши, и доча за ней, как бычок на веревочке! Жуть!
«Минуточку! — влез с неожиданным вопросом мой внутренний голос. — А почему же одна Лушкина на навес бухнулась, а вторая на асфальт? Промахнулась мимо тента, что ли?»
— Понимаешь, старшая-то поскользнулась и ушла вниз по дуге, а младшая полетела отвесно, как кирпич, — объяснил Денис, когда я переадресовала ему каверзный вопрос. — А навес был ближе к противоположной стороне проулка. Вот вторая Лушкина на него и не попала.
После
Еще не старая женщина — единственная наследница миллионного состояния! — имела вид бедной родственницы из аграрного захолустья. Ее простоватое лицо с безвкусным и неумело нанесенным макияжем являло богатейшую коллекцию кожных дефектов, неухоженные пшеничные брови вплотную приблизились к стадии колошения, а губы, наоборот, безнадежно увяли. С прической дела обстояли и вовсе плачевно: не слишком густые светлые волосы Ариэллы были прихвачены грошовым пластмассовым ободком, полностью открыв широкий, как у сома, выпуклый лоб. И даже в таком виде он не уравновесил рыхлые щеки! В общем, дочь Лушкиной воплощала типичный образ простой русской бабы, по причине общей замордованности и перманентного безденежья не приобщившейся к успехам современной индустрии красоты.
— Господи, благослови моего косметолога! — вздохнула я, представив, как при неблагоприятных жизненных условиях могла бы выглядеть я сама.
Фактура-то у меня хорошая, но за ней ведь тоже уход нужен!
Заочно познакомившись с уже покойной Элечкой, я решила, что градус материнских чувств Самой Лушкиной был отнюдь не высок. Галина Михайловна явно уделяла своей покойной дочке гораздо меньше внимания, чем более любимому детищу — компании «ЮгРос». В противном случае богатая наследница и выглядела, и вела бы себя совсем по-другому. И уж точно у бедняжки не развилась бы та поистине смертельная зависимость от родительницы, которая толкнула ее на роковой шаг с крыши!
В общем, мне казалось, что в самоубийстве Ариэллы есть большая доля вины Галины Михайловны, поэтому как следует посочувствовать Самой в постигшей ее утрате никак не получалось. Одно за другим я написала четыре соболезнующих письма, Катя с Зоей в складчину сочинили еще два скорбных текста, но Бронича ни один из них не устроил. Как верно выразилась Катька, он рвал и метал бумажки с нашими записями, обвиняя сотрудников агентства в бесталанности и душевной черствости. Это было обидно. Я в конце концов не выдержала и от лица всего обруганного коллектива дерзко предложила шефу:
— Может, сами напишете?
— И напишу! — с вызовом сказал он и надолго заперся у себя в кабинете.
Тогда я постановила считать свой взнос в искусство сочинения маленьких трагедий вкладом без возможности его пополнения, попрощалась с девочками и поехала домой, на ходу придумывая развлекательную программу на вечер. Очень хотелось компенсировать скверный рабочий день качественным отдыхом.
Никакой перегородки между обычными больничными покоями и платным отделением не имелось, однако граница все-таки существовала и даже отчетливо просматривалась: в той части холла, через которую можно было проследовать к ВИП-лифту, потрескавшаяся керамическая плитка пряталась под ворсистым ковровым покрытием.