На шпильках по джунглям
Шрифт:
– А где твой брат – Томас?
– Я отправила его домой. Не хочу, чтобы он видел всю эту кутерьму с похоронами. Томас такой впечатлительный мальчик, всегда был таким нежным и ранимым. Я должна оберегать своего братика.
– А твои родители? Кроме Пэм, кто-нибудь может побыть с тобой?
– Мои родители умерли. И со мной побудет Пэм.
– Значит, падчерица займется похоронами. Она справится?
– Будьте уверены, нету такого дела, с которым бы не справилась Пэм, – пробормотала Бет. – Она наглая и очень энергичная. Якоб был во всем доволен своей дочерью,
Язык у Беатрис уже вовсю заплетался, ей надо было лечь спать. Но подруги хотели спросить ее еще про одного человека:
– А что Петрес? Какие у него были отношения с отцом?
– У них у всех были замечательные отношения, – зевнула Беатрис. – Им нечего было делить между собой.
– А как же деньги?
Беатрис снова проснулась. Вопрос о деньгах задел ее за живое, заставив даже на время протрезветь.
– Деньгами мой муж никого из своих детей не обделял, – резко произнесла она. – Я была против. Мы много раз ссорились с мужем.
– Ты не хотела, чтобы господин Якоб помогал детям материально?
– Они уже все взрослые люди! Они должны были научиться жить самостоятельно!
– А сейчас они еще и получат наследство господина Якоба.
– Все его дети получили состояния своих матерей. Они не бедствуют, отнюдь. И они постоянно тянули деньги с Якоба. Это я… это мне надо подумать, что теперь со мной станет.
– Но ведь ты получишь наследство.
– Не уверена, – покачала головой Беатрис. – В нашем брачном договоре был пункт о раздельном владении имуществом.
Упс! Подруги чувствовали себя так, словно ребенок, которому показали, а спустя мгновение отняли новенькую нарядную игрушку.
– Что ты сказала? Какой пункт?
– Мы заключили брачный договор, по которому Якоб выделил мне совсем небольшую долю своего состояния, – пробормотала Беатрис, уже клонясь к диванным подушкам и почти засыпая. – Я – нищая! Даже этот дом теперь не мой. Вот так вот, я вышла замуж, но ничего не приобрела!
Обливаясь слезами, она так и заснула, а подруги в отчаянии переглянулись.
– Вот так, – пробормотала Кира. – Думали, что это Беатрис с братцем укокошили старикана, а она и не при делах.
– В самом деле, зачем ей убивать мужа, если она от его кончины ничего не выигрывает?
И все же подруги не до конца поверили Беатрис. Даже если у них с мужем и был составлен брачный контракт, согласно которому они раздельно владели имуществом, все равно опытный юрист мог найти лазейку, чтобы отсудить в пользу вдовы какую-то часть наследства господина Якоба. Судьи во всем мире обычно очень лояльно смотрят на вдов. И многие дела решаются в их пользу, особенно при отсутствии несовершеннолетних наследников.
– Все дети господина Якоба уже взрослые и самостоятельные люди. Каждый имеет свой собственный финансовый источник. А у Беатрис ничего нету. Из дома ее не выгонят. Какие-то деньги она все равно получит. Нет, поверить в ее абсолютную непричастность я все-таки не могу.
Подруги хотели дождаться Пэм, но, посидев с полчасика, поняли, что у них есть куда более интересное дело.
Старший брат Криса был дома. Он работал в своем кабинете, когда девушки позвонили в дверь его дома. Радости от визита подруг он не высказал. Но если в их прошлый визит он хотя бы старался казаться любезным, то сейчас не было и этого.
– Зачем приехали? – коротко рявкнул на подруг Петрес. – Виделись ведь недавно.
– Появились новые вопросы.
– Если будете задавать вопросы относительно пули, которой убили моего отца, сразу же проваливайте. Об этом я сегодня уже наговорился в полиции. Больше не хочу.
Подруги и впрямь намеревались поговорить с Петресом о злополучной пуле, которая пропала из его патронташа. Но теперь передумали. Петрес заговорил сам:
– А насчет пули я скажу вам так… Кому-то надо было подставить меня. Кто-то хочет, чтобы я угодил за решетку. Но мерзавец просчитался! Не ожидал, что черные полицейские не станут вообще расследовать это дело. А они взяли и списали все на несчастный случай. Преступнику надо было подбросить полиции еще парочку улик. Тогда даже эти ленивые свиньи все же зашевелились бы!
– Послушай, а у тебя есть подозрения, кто мог это сделать?
– Сам ломаю голову. Так и этак прикидываю, но все равно не понимаю, кому это было нужно. То есть убить отца хотели многие. Он всегда сам вел свои дела, а в стране такая нестабильная ситуация, что возможны любые варианты.
– Например?
– Мы в нашей стране знаем целый ряд примеров, когда белые хозяева внезапно куда-то исчезали, а им на смену приходили уже хозяева черные. И такое случилось не в одном месте и не один раз.
– Какой ужас! Ты хочешь сказать, что твоего отца могли убить люди из новой элиты, чтобы завладеть его имуществом?
– А также землями и рудниками, – кивнул Петрес. – Всем нам – белым – есть что терять.
И, хмуро зашагав по своему кабинету из одного угла в другой, брат Криса торжественно произнес целую речь:
– Но никто из нас не собирается за здорово живешь отдавать этим собакам то, что наши предки нажили своим кровным трудом. Наши предки не побоялись выступить против самой могущественной империи зла, какую только знало человечество, против ее величества королевы Англии. Ее политика колонизации новых земель вам хорошо известна. Но тут в Кимберли и Трансваале ее жадность наткнулась на отпор наших предков – буров. Мы не сдались тогда, мы не сдадимся и сейчас!
Ну, допустим, тогда, в 1902 году, буры как раз таки и сдались. Но, правда, сдача была весьма условной, потому что Англия возместила бурам все их потери, а также оставила в покое те земли, на которые они претендовали.
– Петрес, а прости за нескромный вопрос: твой отец был богат?
– Очень. К чему мне скрывать это от вас, если об этом знают все? Да, мой отец был богат.
– А ты? – спросила Кира.
– Я тоже не беден, – усмехнулся Петрес. – От моей матери мне досталось неплохое состояние. А почему вы интересуетесь?