На страже Империи. Том 2
Шрифт:
Он прав, если так подумать. С этим все вскоре согласились. Но мнение о косноязычном старом офицере ни у кого не улучшилось.
Никакого военного обучения нам особо не полагалось — школяров здесь не было. Все молодые, от восемнадцати до тридцати, но уже прошедшие обучение магии, а значит либо окончившие военную кафедру, либо отслужившие. А о том, как вести бой в новых условиях, думаю, даже у высших генералов пока весьма смутные представления.
Но не позволять солдату сидеть без дела — важнейшая задача любой армии. Так что нам сразу пообещали, что за ближайшие семь дней «с целью оценки сил в распоряжении»
Вопрос одного паренька о том, что делать, если вдруг война, а он уставший, злостно проигнорировался.
Впрочем, любые занудные речи имеют свойства заканчиваться. Закончилась и эта — нам выдали типовую военную форму, тут же подогнали под размеры тела, и отправили на заселение в стоящие неподалеку общежития. На каждую пятерку выделили по целому блоку комнат, что всех порадовало.
Форма оказалась во многом схожей с гвардейской — темно-синяя, почти черная, с высоким воротником, украшенным золотыми символами, с двойным рядом золотистых пуговиц и гербом Империи на широком вороте легкого летнего пальто, которое многие тут же нацепили, спасаясь от дождя. Головных уборов нам не полагалось, что неудивительно для тех, кто готовился к преимущественно воздушным битвам.
Переодевшись, мы отправились заселяться.
— Ого, солидно живут господа студенты! — присвистнул Виктор, заглядывая в одну из комнат блока на последнем, шестом, этаже. Мы решили выбрать место повыше — летать тут все умели, а возможность быстро взмыть в небо порой незаменима.
Я согласно кивнул. В мое время даже высшая знать жила не сильно роскошней. Разве что жилплощадь была куда больше. В остальном светлые просторные комнаты общежития с огромными окнами, упругими аккуратными диванами, лакированными столами из красного дерева и полным набором бытовой техники в каждой комнате, в комфорте не уступали старинным дворцам.
— Да, это хорошая общага. — заглянула в идеально чистый туалет Алиса. — Тут еще вторая есть, для тех, кто победнее и не так знатен. Я там жила — она куда как хуже. Но, впрочем, тоже недурно, в отличии от общежитий для простонародья при обычных заведениях.
Заселились без проблем. Ожидаемо, полового разделения тут не было — раз селились все своими пятерками, то внутри отряда половой вопрос должен был решаться еще до прибытия на службу, а тут пусть сам отряд защищает своих женщин от внешней агрессии. Мы, впрочем, таки разделились. Мы с Виктором заняли одну комнату, Юля с Алисой вторую, а привыкшая к одиночеству и большому количеству личного пространства Маша — третью. Я успел услышать ее облегченный вздох — в палатке среди леса графской дочери явно недоставало одиночества.
Обустроившись и скинув наши небогатые пожитки, мы отправились в столовую. Она располагалась на первом этаже — персонал общежития трижды в день готовил на всех, плюс там все время продавалась различная мелочевка. Это со слов Виктора, который умудрился не прослушать инструкции по питанию.
Приближался час дня, и вскоре как раз должен начаться обед, на который всем положено явиться для учета.
Столовая тоже порадовала. После нашей весьма аскетичной жизни в палатке, в течение которой питались мы в основном
Новобранцы здесь уже толпились — в поистине огромном зале с несущими колоннами выставили двенадцать круглых столов на пять персон, и все спешили рассесться. Было видно — зал вполне вместил бы и полную сотню.
Два отряда, что волками глядели на других на построении, сдвинули столы друг к другу и о чем-то шептались. К себе никого не подпускали даже с вопросами. Ну-ну, ребятки. Посмотрим, как вы, такие гордые и независимые, проявите себя в настоящих делах.
Надеюсь, все-таки, не настолько плохо, чтобы лишить нас одной шестой состава.
Два паренька, что чуть не подрались на том же построении, тоже привлекали внимание. Но уже в забавном ключе. Рассевшись в уголке, мы с интересом наблюдали следующую сцену: первый юноша бегом подлетел к столу, выбранному его командиром, да так, что аж стул уронил. Но это его не смутило — главное, что он уселся вперед оппонента. И теперь второй барон стоял у стола и никак не решался сесть, то подтягивая к себе стул, то отодвигая назад. Он умоляюще смотрел на своего командира, и ненавидяще — на оппонента. Но графский сынок решил, кажется, не вмешиваться, а расторопный юноша делал вид, что никто не двигает стул у него над ухом.
— Придурки. — фыркнула Маша. — Как их вообще до службы допустили?
— Трудные времена… — устало вздохнул Виктор, пододвигая к себе тарелку наваристого супа. — Рождают потребность даже в самых тупых людях. Ты смотри, Маш, они еще героями какими-нибудь станут!
— Очень может быть. — поддержал я друга. — Честолюбие и конкуренция в армии — не так плохо. Лишь бы в здоровых пределах. А эти двое явно теряют берега.
Последним в столовую вплыл запомнившийся мне безногий толстяк на сером диске. За ним шли четверо девушек, походивших скорее не то на горничных, на которых зачем-то натянули военную форму, не то на квартет секретарш крупного начальника. Видел что-то подобное, шерстя достижения и «достижения» современного искусства.
На боевой отряд четыре размалеванных девицы с вычурными прическами были похожи в последнюю очередь.
— Кто-нибудь его знает? — с неподдельным интересом спросил я у своих. Ответила Каховская.
— Это Платон.
Кхм. Лаконично.
— Философ что ли? — усмехнулся я. — Так ун уж помер давно, я с ним общался даже. Немного. Мне быстро надоело.
— Надоело общаться с самим Платоном? — аж приоткрыла рот от удивления Алиса. — Да на его идеях до сих пор полмира… Тьфу, при чем тут тот Платон вообще?! Это другой…
Оказалось, что, когда Алиса только поступала, этот Платон — граф Платон Степанович Морозов — уже учился на четвертом последнем курсе. Так что ПИАМ он окончил три года назад.
Алиса еще успела увидеть парня прежним — стройным высоким блондином с вьющимися кудрями. Красавец и любимец женщин — просто со странным вычурным именем. Но почти в самом начале учебного года на загородную дачу Морозовых напали неизвестные. Мать, отец, дядя и двоюродная сестра Платона погибли, а сам он лишился ног, а также выжег часть источника, на время потеряв возможность пассивно впитывать ману.