На страже Империи. Том 2
Шрифт:
Нападавших вскоре обнаружили, выяснилось, что дело в наркобизнесе, прикрытом отцом парня — знаменитым на всю Костромскую Губернию, где они и жили, следователем. С делом разобрались быстро и кроваво — только вот жизни уже не вернуть.
В общем, парню грозило отчисление — финальные экзамены без маны он бы не сдал. Даже с поблажками. Только вот он, имея самый редкий дар — магию Жизни — не хотел сдаваться. И прибег к… альтернативным способам извлечения маны.
Секс, неумеренная еда, возлияние и спорт… впрочем, первые три пункта почти сразу переселили спорт,
Теперь он… вот такой. Как раз проплыл недалеко от нас, почесывая колышущийся бок. Но человек, со слов Алисы, замечательный — добрейшей души. А дамы при нем — да, его источники энергии. Да, он прибегает к сексу даже будучи… вот таким. Но там все добровольно, и платит он им очень и очень прилично даже для нетитулованных дворянок, коими дамы и были.
Юля чуть скривилась. Я лишь улыбнулся. Жизнь есть жизнь — ничего плохого тут никто никому не делает, все на желанных местах. А за то, что не оставил магию, пересилил обстоятельства, я могу лишь пожать этому Платону руку.
Даже, пожалуй, хочу. С магом Жизни нужно иметь тесное знакомство.
Все расселись, и, погрузившись по началу в тишину, столовая понемногу стала наполняться разговорами, стуком ложек и прочими атрибутами приятного обеда. Уселись все-таки даже эти два петуха. Ну и слава богам.
На обед подали наваристые густые щи со здоровыми кусками мяса, на второе — картошку с какой-то очень вкусной рыбой, дополнив все это парой небольших сладких пирожков с ягодами и здоровенным стаканом темного морса. После возвращения в мир живых у меня было очень немного возможностей прикоснуться к хорошей кухне — жизнь в лесу, увы, не располагает. Так что теперь я набросился на блюда, с непередаваемым удовольствием дегустируя все подряд. Сохраняя, конечно, рамки приличия — но одобрительный взгляд толстой поварихи за стойкой не укрылся от моего внимания.
Мы изначально заняли стол в дальнем углу без какого-либо враждебного умысла, но и без желания мелькать у людей перед глазами. После пермской бойни меня вполне могли узнать — а сейчас я хотел спокойно поесть, даже если затем вопросы ко мне неизбежны.
Все внимание курсантов, впрочем, привлек к себе княжич Шувалов. Василий тоже обедал с нами, но сидел чуть в сторонке в гордом одиночестве. Напротив него стоял пустой стул — Василий сразу огласил, что любой, у кого есть вопросы, может подойти к нему и все узнать.
Вот, из-за своего стола поднялся тот самый граф, командир двух склочных баронов. Вальяжно подошел к столику Васи, неторопливо усевшись на скрипнувший стул.
— Хотелось бы задать вопрос, если можно, господин сотник! — произнес молодой человек. Я скривился. Это было сказано так громко и так нарочито медленно, что и последний идиот поймет — готовится какой-то выпад. Но против кого?
Впрочем, интрига держалась недолго. И ответ меня совсем не порадовал.
— Да, задавайте, граф. — негромко ответил Шувалов.
— А можно узнать… — еще сильнее повышая
Глава 14
Провокация
В столовой повисла гробовая тишина. Даже ложки перестали стучать по тарелкам. Молодой графский сын вызывающе смотрел на Шувалова. Княжич собирался было открыть рот для ответа, но я нарушил тишину первым:
— А напрямую у меня ты, значит, спросить не решился. Постеснялся, твое сиятельство? Или… испугался?
Взгляды всех присутствующих скрестились на нашей маленькой компании. Сидевшая возле меня Юля чуть вжала голову в плечи. Обернулся к нам и сам граф.
— Мы, кажется, не переходили на «ты», барон. И только что вы прилюдно нанесли мне серьезное оскорбление, обвинив в трусости! Не мне с моим мастерством бояться какого-то захолустного барона. И ваши дешевые провокации на меня не…
Я картинно зевнул — так громко, как только сумел. Этот тип, похоже, сразу решил перейти к излюбленному приему всякой крысы — обвинять других в своих грехах.
— Так много слов — и ни одного по делу. У тебя талант, незахолустный небарон. Или кто ты там…
Теперь он привлек мое внимание достаточно, чтобы я решил его разглядеть. Среднего роста, одетый не в темно-синюю униформу, а в светло-зеленый родовой костюм-тройку с ярко вышитым гербом на груди и большими бронзовыми пуговицами. Редкие русые волосы, прищуренные глаза неопределенного цвета. Узкое напудренное лицо скрючено в презрительной гримасе.
Только вот уж больно твоя презрительность напускная, показушная — это и дурак заметит. Похоже, смелости графчику придает лишь нескончаемый поток слов, льющийся изо рта.
Вот он и не может никак прекратить.
— Я попрошу вас обращаться ко мне в соответствии с титулатурой! Вы, барон, продолжаете ходить по о-очень тонкому льду, разговаривая с вышестоящим так непочтительно. Кто командир вашей пятерки? Почему он вообще позволяет вам открывать рот?!
Я обернулся на девушек и Виктора. Граф тоже устремил взгляд к немцу — самому старшему и солидному на вид из нашей группы. Мы пару секунд молча переглядывались… а потом заржали во весь голос, нарушая всякие приличия.
Людей, сильно уважающих формальности, среди нас не водится.
— Ох!.. Боги, Виктор, гляди, как он на тебя смотрит! Давай же, Виктор, накажи меня по всей строгости!
Сдерживая смех, Виктор поддержал меня:
— О, барон, и что же мне с вами сделать? Наказать за дерзость, или наградить за смелость? Даже и не знаю…
Кем-кем, а идиотом провокатор точно не был. Быстро сориентировавшись и поняв, что главный в нашей пятерке — я сам, он молниеносно обернулся к Шувалову. Тот еле успел убрать с лица кривую ухмылку. Тоже еле сдерживается, бедняга. Того и гляди заржот…