На страже Империи. Том 2
Шрифт:
Не заржал. И на вопрос, не поможет ли хоть он угомонить «этих зарвавшихся выскочек», на удивление спокойно ответил:
— Граф. Вы сами задали свой вопрос. Задали его мне, почему-то, хотя могли получить ответ от того, о ком спрашивали. До тех пор, пока ситуация остается штатной, мне нет резона вмешиваться.
Глаза крысеныша удивленно округлились.
— Но… но княжич, вы ведь враждуете с этим… с этим человеком! Он ведь и вас публично унизил перед благородными людьми в день бойни! Почему же вы…
— Знаете… — скучающим тоном перебил
Внешне Василий оставался поразительно спокоен. Однако, моего уровня владения астральным зрением вполне хватило, чтоб увидеть ману, клокочущую в теле огневика. Внутри княжич кипел от ярости.
Могу его понять! Ведь только что стало точно ясно — графчик хорошо осведомлен о наших с Шуваловыми отношениях. Та беседа с его отцом совершенно точно не попала ни на какие камеры.
А значит перед нами не дурак с дерьмом в голове, а намеренный провокатор, заранее собравший сведения. То, как он тут же поник, услышав, что поддержки княжича не будет, говорит о том же.
Шувалов глянул на меня, я — на него. Мы кивнули друг другу. Преимущества от заключенного перемирия начали проявляться на удивление скоро.
— А вы знаете… — прервал мои размышления яростный голос провокатора. — Хочу! Хочу вспомнить о жертвах той трагедии! Так что, барон, быть может вы сами попробуете себя оправдать?! Ответьте на мои вопросы перед лицом общественности!
Остальные курсанты, которые замерев следили за ходом перепалки, закивали головами. не все. далеко не все. Но человек двадцать точно — а это много, очень много. Особенно в условиях грядущих общих боев.
Вот как, значит. Похоже, этот тип вполне намеренно ставил мне безвыходные для репутации условия. Он всем ясно показал свое презрительное и унизительное отношение ко мне, да еще и предложил именно оправдаться. И теперь, если я стану отвечать на его вопросы, это будет выглядеть жалким оправданием нашкодившего слуги перед господином. Реально нашкодившего — то есть, я покажу всем, что в его словах есть правда.
Если же отвечать я не стану, тогда, опять же, дам понять, что мне есть что скрывать, что слова крысеныша — не просто бред из головы. Да к тому же, продемонстрирую, что мне плевать на мнение сослуживцев.
В любой армии за такое первой же ночью макают головой в дерьмо. Или еще что придумывают — скучающие солдаты удивительно изобретательны во все времена.
Только вот графский сынок не учел одного важного факта. Я могу постоять за себя настолько эффективно, что мне действительно плевать как на мнение «общественности», так и на ее недоверие ко мне в бою. Того, кто посмеет сунуться ко мне с «расправой», я утоплю хоть в том же дерьме. А нередко я бы даже предпочел сражаться лишь вместе со своими людьми, не заботясь о жалких колдунцах со стороны.
Только вот просто послать его к чертям и уйти после таких речей сволочи я тоже
— За твою публичную отрыжку, почему-то очень похожую на слова, я с удовольствием прикончил бы тебя тут же. Но я чту имперские законы, а они, увы, защищают даже глистов, если они — подданные Императора. Так что… Дуэль! До первой крови!
Ну вот я и в новом теле впервые вызвал кого-то на дуэль. Сам, первый. В прошлой жизни я любил это дело — но от дуэлей на пике моего могущества раскалывались горы и моря выходили из берегов.
Теперь же придется просто побросаться заклинаниями под боевым куполом, но ничего. Крысы и не достойны большего. Я бы и на дуэли руки марать не стал, но формально мы оба дворяне, а сразу поставить себя в коллективе умелым бойцом очень важно.
Будущий противник, услышав вызов на бой, приятно меня удивил. Не испугавшись ни на секунду, он оскалился, а затем угрожающе произнес:
— Вот, значит, как, барон? Ну хорошо! Обычно я не стал бы принимать вызов на поединок от кого-то столь мелкородного и жалкого. Не люблю размазывать оппонентов первым же ударом. Но тебя стоит поставить на место! Повылезли в «благородные», мать вашу…
Последнее он прорычал себе под нос, резко возвращаясь к своему столику. На ходу граф дал легкую затрещину одному из своих склочных подчиненных. Эти его слова, как и «жесты», тут же отвернули от него немалую часть публики. Вот только что с обожанием поедающая его взглядом миловидная девчонка резко отвернулась, состроив самое брезгливое выражение лица.
Как принимающая вызов сторона, граф должен был озвучить время и место, а также ограничения в пределах правил. В прошлый раз Василий, вызвав меня, нарушил это правило, так как был на две титулярных ступени выше меня — князь против барона.
И он не замедлил этим правом воспользоваться. А заодно мы наконец узнали, как его зовут.
— Что ж, барон. Я, графский сын, Константин Ильич Милютин, принимаю ваш вызов на поединок. Через два часа, в пятнадцать тридцать, на второй спортивной площадке. Ограничения… так и быть, нельзя использовать «пробойники». Пощажу вас хоть в этом.
Пробойники? В столь юном возрасте? Я уже успел убедиться, что для нынешних магов это не норма. А глаза Виктора, удивленно расширившиеся при представлении графчика, подтвердили — персонаж передо мной непростой.
Даже если сам он блефует и не умеет творить пробойники, он явно знает, что на них способен я. И под благородным предлогом отнял у меня эту опцию.
Впрочем, сомневаюсь, что это ему поможет. Приличные люди не идут в провокаторы. А всякую мразь я привык давить стальным ботинком.
Закончился обед в гробовом молчании. Даже два неугомонных барона прекратили препираться и спорить, у кого род древнее. Молчали и мои соратники. А Василий, вяло ковырявшийся в остатках пищи, то и дело бросал на меня взгляды. Хмурые, совсем не обнадеживающие взгляды.