На свои круги
Шрифт:
– Для этого вам будет дано время до суда, граф! Поверьте нам, лорд, вы ещё успеете пообщаться с этим человеком...
За спиной графа снова появилась его дочь, взяв отца под локоть, она пыталась поддержать его. И в этот момент взгляды молодых людей встретились, и Эрвин понял, что она в этот миг узнала его. Её брови дрогнули, задрожали ресницы. И тогда она шепнула на выдохе строки давнего стихотворения:
– Зачем в глазах твоих печаль?
О ком опять мечтаешь?..
Эрвин дёрнулся ей навстречу, потянулся всем телом, лихорадочно вспоминая строки из прошлой жизни. Это он! Это же его стихотворение! Он сам писал его
Шепнул в ответ сухими от волнения губами:
– Совсем не о тебе, мой друг,
Но ты об этом знаешь...
Девушка ахнула, закидывая голову в безмерном изумлении, выдохнула:
– Это – он! Это – Эрвин...
– Что?- Король смотрел ей в лицо, удивлённо вскинув тёмные брови.
– Ваше Величество, это – он, это – Эрвин Гавардский! Я уверена... Я знаю это! Я точно знаю это! Эти слова, этот стих он сам написал для меня, его знали только мы вдвоём... Он говорил мне, а я ему отвечала... Это было только наше... Никто – никогда...- Она мотала головой, силясь подобрать нужные слова, глядела в лицо королю.- Он никому бы не рассказал его... Он был влюблён в меня... тогда... писал мне стихи тайно... Я знаю, Ваше Величество, это – он... Это – он! О, Боже... Он – жив! Он, в самом деле, жив!
Это были слова всего лишь девушки, оказавшейся рядом случайно, но все присутствующие вдруг взглянули на молодого Эрвина по-другому, другими глазами, и каждый именно в этот момент узнал его, и не мог понять, почему до этого сам не замечал, не видел всё своими глазами?
Конечно! Это он! Он – Эрвин Гавардский! А как же иначе? Это граф и сын графа!
Все рядом загудели пуще прежнего, задвигались в смятении. Орвил смотрел на Эрвина, и ему казалось, что даже осанка молодого оруженосца изменилась, другим стал наклон головы, плечи развернулись, что ли... Да и какой он оруженосец! Он – граф! Граф и потомок графского рода!
Король вернулся к своему трону и поднял руку, заставляя всех успокоиться. Постепенно все притихли, повисла тишина.
– Мы объявляем своё решение. Во-первых, мы своим правом назначаем «сорок дней короля». Мы прекращаем все военные действия до окончания разбирательств, пока в Гаварде не появится законный правитель.
Во-вторых, мы берём под стражу этого молодого человека и действующего графа Гавард Вольфа. До окончания Королевского Суда и принятия решения эти два человека будут под нашей защитой и охраной.- При этих словах короля стража встала слева и справа от Эрвина, и так же два охранника протиснулись через всех к графу Вольфу Гавардскому.
– В-третьих,- продолжал король,- мы приказываем всем забрать своих людей и разойтись по домам и своим землям! Да будет так! Это наша воля!
Все вокруг зашумели и задвигались. Орвил Арвинский смотрел, как уводят Эрвина. «Ну что ж, войну ты всё-таки остановил... Сделал так, как хотел... Храни тебя Господь и все святые... Удачи тебе...»
Глава 31
Ания задумчиво смотрела на угол стола, а пальцы сами собой растягивали шерстяную нить, продёрнутую в иглу, вот, наконец, они завязали узелок, и можно продолжать работу. Пока ребёнок спал после обеда, баронесса в это время занималась шитьём или вышивала. Сейчас, например, она подшивала простыни. Дело долгое и монотонное, в тишине сонной детской время тянулось неторопливо и, казалось, даже бесконечно.
Всего два дня назад, как вернулся барон Элвуд и все его люди. Все живые и здоровые, никто не ранен, да и вернулись быстро, по крайней мере, до конца лета Ания никого, кроме гонцов, не ждала. А тут нагрянули все. И это было более, чем странно. Никто ничего не объяснял, не говорил, все какие-то угрюмые, как в воду опущенные. Барон Элвуд заперся у себя в соларе – личной комнате, никого не принимал, ни с кем не разговаривал, просил даже обед и ужин подавать ему туда.
Даже сквайры какие-то молчаливые и мрачные, что бы всё это значило? Как ни пыталась Ания что-либо узнать, всё время натыкалась на глухую стену.
Неужели войска графа Гавард потерпели поражение, и все вернулись, потому что проиграли? Если так, почему нету раненых? Даже легко раненых нет, такого не бывает, да и не было никогда за последнее время, как началась эта война. Всё время возвращались побитые и с ранениями! А это что?
Так думала она все эти дни, и только сегодня утром она узнала, что случилось. Няня рассказала ей об этом, она узнала от одного из оруженосцев барона, она встречалась с ним тайно, что ж, дело молодое, Ания не стала из-за этого ругать девушку, вот и принесла она такие новости по секрету.
Оказывается, на поле для сражения приезжал сам король и его свита, ещё до начала боя успел, объявил «сорок дней короля» и приказал всем разойтись по своим землям и замкам.
«Значит, сражения не было, все остались живы и здоровы... Слава Богу...- облегчённо выдохнула баронесса в тот момент на эти новости.- Хвала Господу, Орвил вернётся домой и не встретит своего отца...»
Но это оказалось ещё не всё, самое интересное было впереди. Тот молодой человек, что всё прошлое лето просидел в местной тюрьме, бывший оруженосец барона Элвуда, тот самый Эрвин, он не просто рыцарь, он не оруженосец, он, оказывается, настоящий законный граф Гаварда! Тот самый граф, что был якобы убит лихими людьми и похоронен несколько лет назад. На самом деле, он жив, он не был убит, он выжил, он скрывался эти годы и теперь обратился за помощью и защитой к самому королю! И получил их!
Вот это да!
Вот это была новость так новость, и она не давала Ании покоя с самого утра. Она даже представить себе не могла такого. Эрвин... Этот самый Эрвин, что раздражал её своим присутствием, что сопровождал её в Берд на молитву, тот Эрвин, что был так несправедливо наказан бароном, брошен им в тюрьму, а потом оставлен без выкупа в плену, этот самый Эрвин, оказывается, является графом Гавард. То есть сеньором, господином барона Элвуда, самой Ании и её маленького сына! Он – Гавардский граф!
Не может быть!
Это не укладывалось в её голове никак.
Конечно, он всё время что-то скрывал, был каким-то задумчиво странным, но он отличался от всех, он полон благородства и честности. Если и может быть граф каким-то особенным, то он должен быть таким, как этот Эрвин. Умеющим слагать стихи, давать клятву служения женщине, держать слово, быть заботливым и внимательным, не переходить при этом рамок приличия, быть смелым и отважным воином. Таким и должен быть настоящий граф, а не тот, что был здесь год назад, самозванец, этот Вольф с мрачным взглядом.