На свою голову
Шрифт:
— Замечательно. Твоя мантия у них. Скажи, пусть потихоньку пробираются к себе, но за картой всё равно следят. А теперь держи метлу крепко и ровно. И, не дай тебе Мерлин, меня толкнуть.
В тусклом звёздном свете зловеще блеснули зачарованные на расширение пространства пузырьки с зельем Драконьего огня. Гарри вцепился в рукоять, в красках представляя, как за его спиной Северус добавил в них последний ингредиент, встряхнул… Судя по чуть ощутимому колебанию за спиной, действительно встряхнул, и мальчик тут же ощутил, как вспотели его ладони.
— Гарри, приготовься. Сейчас я заброшу зелье в окно. У нас будет чуть больше
— Я выкручусь.
— Ради Мерлина, постарайся сделать так, чтобы даже слизеринцы не знали, что ты куда-то выходил! Готов?
— Да.
Метлу качнуло раз, потом другой, видимо, Северус размахнулся как следует, метя во что-то видное только ему.
— Теперь давай чуть ближе, я прикрою ставни.
Грохот захлопнувшихся ставней показался Гарри оглушительным, но его полностью перекрыло твёрдо сказанное прямо в ухо:
— Гони!
Метла сорвалась с места и в считаные секунды оказалась практически у стены школы. Ссадив мальчика, Северус снял с него дезиллюминацию, крепко обнял его на прощание и, не тратя время на повторение инструкций, тут же трансфигурировал метлу в булавку. Помедлив секунду, взмахнул палочкой применяя ещё одни чары трансфигурации. Дезиллюминационное с него слетело, но это уже не имело значения, потому что взмывший вверх угольно-чёрный ворон на фоне ночного неба был всё равно незаметен. Поймав попутный поток воздуха он понёсся к Запретному лесу, стремясь добраться до места, с которого возможна трансгрессия, до того, как прибудут авроры.
Гарри уже проскользнул в потайной вход, когда раздалось два негромких хлопка и тьму ночи прорезал яркий всполох. На миг всё снова погрузилось во мрак, а затем из всех щелей хижины заструилось увеличивающееся с каждой секундой свечение.
Когда Гарри вернулся в комнату, Драко и Грег давно уже были там. Успокоив друзей уверениями, что всё прошло лучше некуда, Гарри принялся было в деталях рассказывать о своём приключении, когда из коридора донеслись радостные вопли Пивза: «Пожар! Пожар! Хватай трусы и одеяла! Нас ждёт горячий пикничок!».
За дверью послышались шум, вскрики, напряжённые голоса. Ребята переглянулись, не зная, смеяться им или злиться и, в конце концов, решили, что переполох им на пользу. Во всяком случае, теперь они имели законное основание выбраться из комнаты и отправиться любоваться на заботливо устроенный ими же пожар.
Представление о шутках и веселье у Пивза было весьма своеобразное, а потому он навёл шороху во всём замке, не поленившись навестить территории всех факультетов. Студенты на его вопли отреагировали вполне предсказуемо. Большая часть столпилась у окон, любуясь на полыхающее в ночи пламя, а самые любопытные, убедившись, что — да, где-то что-то действительно горит, сочли это достаточным поводом, чтобы отправиться на разведку.
Несмотря на приказ оставаться в своих гостиных, минимум треть учеников уже через четверть часа каким-то образом оказалась в главном холле. То, что весело горящая хижина находится далеко и причин для беспокойства нет, не стало поводом разойтись. Как же тут идти по спальням, когда кто-то кому-то
Полыхала хижина ярко, но недолго. Времени как раз хватило на то, чтобы поставить на уши всю школу и продемонстрировать спешно прибывшим аврорам, что явились они не напрасно. Хагрид, прижимавший к себе очень грустного Клыка, только всхлипывал: «Как же это-то?! Он же ещё махонький! Не мог он такого учудить…». Примерно после этой фразы из прогоревшей стены высунулся довольный по самое некуда дракончик размером с телёнка и полыхнул в сторону авроров такой струёй пламени, что вопрос: «Кто виноват в пожаре?» отпал сам собой…
Директор метался на кровати. Влажная перекрутившаяся ночная рубашка сковывала движения, и от этого и без того отвратительные ощущения только усиливались. Альбусу Дамблдору снился кошмар…
Том Риддл стоял на постаменте среди ликующей толпы и, радостно скаля чёрные клыки, рассказывал всем, что счастлив в своём посмертии и все слухи о его возрождении не более чем инсинуации и происки, рвущегося к власти, директора Дамблдора. Толпа в ответ угрожающе ревела, тыча, в прикованного к тому же постаменту голого Альбуса, сломанными волшебными палочками. Когда самые отчаянные потянули к нему руки, Альбус от страха зажмурился, а, вновь приоткрыв глаза, увидел, что вокруг уже нет никакой толпы, а он стоит в железной клетке посреди зала суда, и представители МКМ полным составом судят его за патологическое стремление выращивать Тёмных лордов. Не успел Альбус даже рта раскрыть, чтобы сказать хоть слово в свою защиту, как раздался оглушительный хлопок и строгий голос возвестил, что его приговорили к тому, чтобы стать Филчем.
В следующее мгновение до охваченного ужасом и негодованием сознания Альбуса дошло, что он ковыляет по унылым бесконечным коридорам без окон и дверей, то и дело останавливаясь, чтобы оттереть журналом по трансфигурации грязные следы с каменных плит пола. Он точно знал, что следы оставляет Поттер, причём делает это нарочно. Альбус кричал, ругался, угрожал мерзкому мальчишке, а следы вокруг всё множились, множились, множились… И вот их стало столько, что времени на то, чтобы подняться на ноги и перевести дух, уже не хватало, и он полз вперёд, возя по грязным плитам бородой из водорослей, а сзади его подпихивала огромная бочка с плавающими в мутной воде анхами.
Наконец, Альбус дополз до какого-то жуткого следа и его охватил священный ужас. Ступня, оставившая этот отпечаток, была огромна — не менее пяти футов, и почему-то имела восемь пальцев и треугольную пятку.
Альбус в страхе прикрыл глаза и истошно завопил: «Я не буду! Не желаю быть Филчем!»
— Так таки и не будешь? — раздался со всех сторон подозрительно знакомый ехидный голос. — Ну что же, апелляция рассмотрена. Решение вынесено. Вы сняты с должности Филча и назначены рядовым ацефологом. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!