На свою голову
Шрифт:
— Господин директор, у меня вот тут… — проскрипел завхоз.
— Да погодите вы, Аргус! Альбус, с этим срочно нужно что-то делать! — МакГонагалл выхватила откуда-то мгновенно увеличившуюся в размерах коробку. — Эти пособия…
Дамблдор смотрел на своих сотрудников так, будто они внезапно превратились в демонов, и его нижняя челюсть мелко тряслась, а из уголка рта на бороду протянулась ниточка слюны.
Гарри вдруг подумалось, что директора сейчас либо удар хватит, либо он всех поубивает. Бросив на Дамблдора преувеличенно виноватый взгляд, он суетливо оправил мантию и бочком протиснулся поближе к выходу:
— Мне, наверное, уже в свою гостиную пора, ужин скоро. Я пойду, да?.. Доброго вечера, директор. И ещё раз извините. Доброго вечера, профессор МакГонагалл.
Не дожидаясь ответа, Гарри подмигнул на ходу завхозу, давая понять, что ему тоже не стоит задерживаться, и, вылетев из кабинета, понёсся в родные подземелья, спеша обсудить с Северусом подробности происшествия.
После истории с анхом Дамблдор не появлялся на людях два дня, и Гарри подумал бы, что его нет в школе, если бы не карта Мародёров. Она упорно показывала, что старый клоп окопался в своих покоях. Что он там делал: бухал, оплакивая безвременно погибший «древний» артефакт, которому, по словам Северуса, было от силы лет сорок, или строил новые козни, Гарри не знал да и знать не хотел. Единственное, чего он желал, это не встречаться с этим ненормальным как можно дольше, но не тут-то было. Едва затворничество директора закончилось, как он снова взялся за старое. На чаепитие больше не приглашал, но так настойчиво искал возможности будто бы случайно побеседовать с глазу на глаз, что Гарри пришлось при любой возможности прятаться под мантией-невидимкой. А тут ещё Хагрид активизировался. С самого января с разговорами не лез и вдруг, нате, решил пообщаться. С какой стати он принялся про профессора Кеттлберна байки травить, Гарри так и не понял. УЗМС начинался только с третьего курса, да и предмет этот к тому времени уже будет вести совсем другой человек. В любом случае, факт оставался фактом: в Хагриде вдруг проснулась общительность, и общительность эта почему-то напрямую касалась профессора Кеттлберна, с которым Гарри по большому счету и знаком-то не был.
Северуса внезапное дружелюбие лесника не обрадовало. Разговор в директорском кабинете он слышал от слова до слова и был абсолютно уверен, что Дамблдор попытается втянуть Гарри в пресловутую борьбу со «злом», и Хагрид, как величайший директорский обожатель, ему всемерно поможет. Какое отношение ко всему этому мог иметь собирающийся в отставку Сильванус Кеттлберн, Северус даже близко не представлял, но на всякий случай велел Гарри и его друзьям держаться как можно дальше и от директора, и от Кеттлберна, и от Хагрида. Гарри не возражал, бороться за мифическое общее благо ему и самому не хотелось. До Пасхальных каникул осталось совсем чуть-чуть, и он, под предлогом, что нужно больше заниматься, старался отсиживаться на слизеринской территории, даже на собрания по обсуждению магобола почти перестал ходить. Программа обучения из-за смены преподавателей и в самом деле изменилась. Задавать стали больше, спрашивать строже. Даже на Истории Магии больше не удавалось пофилонить и вздремнуть. Приходилось учиться, и это стало отличным предлогом, чтобы не высовываться. Гарри и рад был бы полностью сосредоточиться на учёбе, но мешали два обстоятельства: во-первых, несколькими этажами выше сидел директор, по-прежнему строивший на него весьма сомнительные планы, а во-вторых, сидеть всё время чуть ли не взаперти, не рискуя даже ночью выйти под мантией-невидимкой, было трудно. Оставалось надеяться, что после возвращения с Пасхальных каникул всё изменится. Да, потакать директорской блажи и оставаться в школе на каникулы Гарри не собирался. Уличать Дамблдора во лжи и подделке письма не стали. Зачем, если проблему легко и изящно решил Невилл? Едва услышав о директорской выходке, он связался с бабушкой, и уже наследующий день она пообещала, что пришлёт официальное приглашение для Гарри сразу, как только в этом возникнет необходимость.
Северус, узнав, кто пригласил Гарри в гости, только одобрительно хмыкнул и заявил, что с таким приглашением не то что Дамблдор, а даже он сам ничего бы поделать не смог. Не с их репутацией было ввязываться в противостояние с Августой Лонгботтом. После такого заявления Гарри окончательно перестал волноваться
Благие намерения Гарри сидеть тише мыши и ни во что не лезть канули в Лету ясным мартовским днём, после урока гербологии.
— О чём задумался? — Драко, специально остановившийся, чтобы дождаться едва бредущего от теплиц Поттера, посмотрел на друга с беспокойством.
— А?..
— О чём ты так усиленно думаешь, спрашиваю? Ребята, наверное, уже места в Большом зале занимают, а ты еле ноги переставляешь.
— М-м… А дым-то из Хагридовой трубы снова валит.
— Чего?
— Ты зимой сказал, что Хагрид мёрзнет, вот и топит. А сейчас уже март. Холодно, конечно, но не так уж… А он… — Гарри мотнул головой в сторону сторожки, над которой поднимался густой столб дыма.
Драко нахмурился:
— Действительно странно… А оно всю зиму так было?
— Нет. В декабре ничего видно не было. Я тогда за рябиной в Запретный лес ходил, специально смотрел на его избушку, чтобы не попасться. Не было дыма. И в конце января, когда мы с Блейзом за орешником ходили. И потом тоже…
— Потом, это когда учителей увольняли?
— Ага.
— Может, Хагрид испугался, что и его выпрут? Ну хотя бы за то, что дров много расходует…
— Смеёшься ты, что ли? Тут дров полный лес.
— Тоже верно… Надеюсь, ты ничего предпринимать не собираешься?
— Ну не знаю… Может, загляну к нему как-нибудь, когда хозяина дома не будет. Только вот от директора даже с мантией-невидимкой бегать всё труднее, а нужно, чтобы он тоже не узнал, что я туда ходил.
— С ума сошёл? Тебе Северус что велел?!
— Сидеть и не высовываться. Так я ничего такого и не собираюсь делать. Выберу момент, когда меня точно никто не поймает, гляну одним глазком и уйду потихонечку.
— Поттер, а Поттер, тебе вот на хрена нужно в это дерьмо лезть?
— М-м-м… ради собственной безопасности? Хагрид вот просто горит желанием мне какую-то фигню про профессора Кеттлберна рассказывать…
— Не вижу связи.
Гарри вздохнул и закатил глаза, демонстрируя разочарование в способности Драко делать выводы:
— Связь прямая. Ну вот смотри: сразу после каникул Хагрид ко мне с разговорами лез и дым у него из трубы валил. А потом отстал. И дыма тоже не стало. Сейчас ему опять приспичило со мною пообщаться, и дым снова идёт. Всё ещё не видишь взаимосвязи?
Драко на такие выводы только фыркнул. Хотя… выглядело всё это и в самом деле странно. Зачем так топить весной, когда всю зиму малым обходился? И почему это приступы дружелюбия Хагрида с дымом совпадают? Может, и правда не лишним было бы выяснить с чего всё это?..
Если бы Драко знал, что уже через несколько часов им представится шанс заглянуть в Хагридову сторожку, он, наверняка, постарался бы подумать о чём-нибудь другом…
Глава 37
— Вот такие вот дела, Миссис Норрис. Представляешь, куда бы ни пошёл, везде на директора натыкаюсь. Уже даже лишний раз стараюсь из подземелий не выходить, лишь бы с ним не встретиться! — сидящий на корточках Гарри почесал кошку за ухом. Она в ответ сочувственно муркнула и продолжила уплетать выложенный на пергамент паштет.
До отбоя оставалось минут сорок, когда возвращавшийся из библиотеки Гарри встретил кошку завхоза. Конечно, кормить и гладить её почти у выхода на лестничную площадку было недальновидно, но здесь хотя бы не висели любопытные портреты и имелся удобный пьедестал с рыцарем, скрывающий странную компанию от любопытных глаз. Да и пообщаться с Миссис Норрис и угостить её любимым лакомством Гарри не удавалось уже давно. И всё из-за директора, который из-за свалившихся на него проблем с каждым днём всё больше походил на очумевшего таракана. Проблемы Дамблдора Поттера нисколько не печалили, а вот то, что ему самому из-за этого житья не стало — очень даже напрягало. Так и получилось, что он, несмотря на желание поскорее оказаться в родных подземельях, уже с четверть часа жаловался на жизнь кошке.