На троне в Блабоне
Шрифт:
Надутая, отстала на полшага. Под мышкой несла довольно большую коробку с елочными украшениями. Охотно пошла бы впереди, да не знала, какой дорогой я поведу к черной громаде замка с заново покрытыми кровлями. Мумик беспокоился, обегал нас вокруг, словно магическими кругами старался помирить нас. Умный пес чувствовал напряжение, угрозу ссоры.
Я шел размашистым шагом. Снег скрипел, мороз усиливался, небо поднялось высоко-высоко.
Прохожие пробегали сгорбившись, притопывали замерзшими ногами, и каждый нес елку, обмотанную веревкой, — словно пленника волок из лесу. А у меня покачивалась на плече ноша —
Для директорского суда моя Книга стала бы бесспорным доказательством всех моих вин и дала бы материал для приговора. На вечную память вписал я в Книгу имена товарищей, раскрыл такие детали заговора, что отдать ее мог бы только вместе с жизнью. Да и тогда я должен ее уничтожить, сжечь, утопить в проруби Кошмарки…
Но свершится ли в таком разе история? Директор умел мастерски запутывать самые простые дела. Могу поклясться, и сегодня он расставил людей для облавы, дабы загнать нас в ловушку. Уж он сумеет найти лжесвидетелей, возбудить против нас всеобщий гнев, натравить перепуганных обывателей… Ведь они все ищут виновных, кого бы возненавидеть, а не знают кого, значит, довольно указать на нас пальцем, отдать приказ: „Схватить их! Под суд!“ — и болташка обеспечена.
Когда мы молча проходили через парк, Мумик с злобным рычанием бросился в беседку. Оттуда выскочил козлик, начал отгонять пса и еще больше разозлил его.
— Придержите эту скотину! Он из меня клок выдрал!
— Ну и мотайте отсюда! — посоветовала Кася. — Он еще и кусается!
Хриплый голос, пелерина с капором — Каська походила на этакого вешалу. Мумик с лету понял, что хорошенько попугать Бобковита мы ему негласно разрешаем, и заметался вокруг козлика так, словно хотел оторвать ему бороду.
— Мумик! Ко мне! — крикнул я и свистнул на пальцах, словно кнутом ударил.
Пес нехотя повернул к нам, а козлика как ветром сдуло — удирал зигзагами, то и дело скрываясь за кустами.
Я погладил Мумика, шепнул ему:
— Умный пес! Хороший пес! Сразу понял, что это Директоров шпик. Не мешало бы его и тяпнуть за косматую ногу.
Боковой калиткой, заваленной сугробом, мы пробрались за оборонительную замковую стену, оттуда — к решеткам главного входа. Ворота замотаны цепью и закрыты на замок. На клумбе возвышалась стрельчатая серебристая ель. Ее-то я и имел в виду, давненько приглядел для наших целей.
Казалось, ель достигает до самого быстро темнеющего неба. Задрав голову, я размышлял, как бы забраться на самую верхушку, укрепить звезду и распустить золотистый дождь по всему дереву.
— Пригодилась бы лестница.
Только я пробормотал эту фразу, глядь — тут как тут оба Узелка, а за ними целая орава молодежи тащит высоченную лестницу, которую Директор использовал для соревнований, а остальные для чистки замковых водостоков и починки битой черепицы на крышах. С трудом, громко покрякивая, подняли лестницу, прислонили к качающейся верхушке ели. Сию же секунду разгорелась ссора — что в обычае у блаблаков, — кому лезть наверх. Кто первый начнет развешивать игрушки, соединять ветви гирляндами
— Тихо, молокососы! Здесь командую я! — И хотя произнес я это почти шепотом, все тотчас умолкли. — Никто из вас не полезет… Тут нужен кот! Где Мышебрат?
— Я здесь! — отозвался кот с азартной готовностью. — Мы пришли с Виолинкой. У королевны пистоль заряжена! Стоит в карауле у калитки, чтобы внезапно не обошли с тыла, — докладывал он торопливо. — Если что, бабахнет!
— Ладно. Только бы не разогнать зевак…
— С ней Бухло. Он опытный солдат, даст команду в крайнем случае. Хотел сам стрелять, да Виолинка ни за что не отдает оружие! Из рук не выпускает…
— Давай, Мышебрат, на самый верх, укрепишь звезду. Остальные будут тебе подавать игрушки… Только поторапливайтесь!
Кот присел на нижней ступеньке, снял сапоги с широкими раструбами, и вот он уже быстро карабкается наверх. Лестница под ним не шелохнулась. А он уже на самых высоких ветвях.
— Подавайте, — мяукнул. — Быстрее! Шары и свечи!
— Я его не вижу, — забеспокоился Узелок.
— Сейчас увидишь, зажигает свечи! Нам повезло — ветра нет… Не погаснут, — сказала Кася.
Осветив верхушку ели, кот спускался все ниже и ниже, а там уже буйствовали оба Узелка — набросили на ветви разноцветные цепи, золотым каскадом рассыпали дождь. Как хорошо у них получилось! Украшения и блестящие стеклянные шары светились, как разноцветные фонарики. Чем сильнее сгущался мрак, тем ярче полыхала огромная ель. Запыленные окна замка с уцелевшими стеклами зеркально повторяли эту праздничную иллюминацию. Снизу, из города, казалось, что горят канделябры в тронной зале. Елка вся светилась, призывала зрителей. Все больше прохожих уже не спешили домой, а через заснеженный газон направлялись поближе к необыкновенной ели. На подходе к замку собралась густая толпа, оттуда доносились голоса — люди интересовались, что бы такое значила эта небывалая елка.
Я собрал товарищей. Каждый включил фонарик. Вполголоса учили стихи, которые раздала Кася. Я напевал мелодию, остальные повторяли, будто настраивали инструменты.
Приятно запела окарина, ей вторили гитара и веером распахнутая гармонь. Парни сдержали слово, созвали всех музыкантов. Я начал петь решительно, полным голосом. Стены замка эхом усиливали песню, она понеслась к городу — и вот уже в ритм забились сердца собравшейся толпы. Некоторые, хоть и щипал мороз, сняли шапки, словно старались поймать, как бабочку, каждое слово.
Нам удалось опередить Директора. Пение вскинулось высоко, как пламя костра. Все новые и новые голоса вливались в песню. И над деревьями парка взмыло ввысь:
Над Блабоною сверкает долгожданная Звезда. Гость-Младенец прибывает, не жалеем мы труда: в ясли сено подстилаем и Младенца поджидаем!Этот рефрен начали инструменты, затем подхватили голоса неподалеку, и вот уже поет вся толпа, зачарованная мелькающими огоньками на гигантской елке, вершиной, кажется, уходящей в самое небо.