На троне в Блабоне
Шрифт:
Пытаюсь передвинуть старый обшарпанный буфет, за ним открывается небольшая заржавелая дверь, к счастью забитая лишь скобой из погнутого гвоздя.
— Туда! — Одним рывком открываю дверь, так что отлетают разъеденные ржавчиной петли. Показался черный лаз, затянутый паутиной. Я встаю на колени и стараюсь подтащить буфет к стене, чтобы замаскировать вход, но не тут-то было: что без малейших усилий удалось бы артиллеристу, мне оказывается не под силу; буфет скрипит, упирается короткими ножками и только едва-едва шевелится. Шум погони слышен за окнами
Весь холм, по собственному опыту знаю, сплошная кротовина. В сухой глине вырыты бесчисленные подземные переходы на случай осады, иные старательно выложены камнем, другие местами обвалились, поэтому входы наглухо забили, заставили мебелью, дабы не искушали любопытных.
— Не лети вслепую, как бабочка на свет! Еще провалишься и свернешь шею. Мне самому грозила голодная смерть в каменном колодце. Пойду первым, — попридержал я дочь, — посвечу фонарем.
— Пустите меня! — запищал Мышик, высунув черный носик у меня из кармана. — Где человек не проберется, мышка всегда найдет тропиночку…
Не ожидая разрешения, соскользнул по брючине и исчез в темноте. Через минуту мы услышали его писк:
— За мной! Есть дорожка и для вас!
— Смело вперед! Чую мышиный след! — тявкнул Мумик. — За ним, быстро…
Свет фонаря, взятого хлопцами в конюшнях и отданного нам, рассыпал желтые блики на шероховатых стенах, зажег искры в потеках влаги. Местами со сводов свисали черные бороды корней. Это деревья в поисках воды разорвали кирпичный свод. По моим подсчетам, уже должны выбраться за оборонную городскую стену, а мы все шли и шли, подгоняемые эхом собственных шагов. Наученный горьким опытом, я одной рукой все время опирался о стену, в другой держал перед собой фонарь, всматриваясь, не разверзнется ли у ног пропасть.
Мышик весело попискивал где-то далеко впереди. По его следам, не отрывая морды от земли, бежал Мумик.
— Проход! Дорога свободна. Быстро!
Мы уже не шли, а трусили рысцой, Касику то и дело приходилось догонять; подземный коридор сворачивал, опускался, снова поднимался на несколько каменных ступеней. Иногда сужался, словно не хотел нас пропустить, так что я обтирал локтями стены. Сердце глухо билось, открытым ртом я хватал затхлый воздух, задыхался. Пот крупными каплями выступил на лбу.
— Папа, не мчись так! — просила дочь. — Погоня далеко позади, если вообще обнаружили этот тайный ход…
Фонарь освещал расстегнутую пелерину, кирпичный пол и широкое дуло пистоли, нацеленное в мою спину. А я и не заметил. К счастью, все обошлось.
— Ладно, переведем дух, — согласился я сразу. — Кажется, мы вырвались из лап Директора.
Я прерывисто дышал, привалясь к стене. Могильный холод сырой кладки пронизывал дрожью. Наступила зловещая тишина, словно мы в засаде ждали врага.
Вдруг Мумик повернул обратно. Сунул морду в мутный свет фонаря и беспокойно принюхивался.
— Идут! — гавкнул яростно. — Близко! Там! Воор-р-руженные мер-р-рзавцы!
Я поднял фонарь, свет заблестел
— Каська, беги! Я постараюсь их задержать…
Мы оставили фонарь и отошли в глубокую тень. Преследователи тоже остановились, принюхиваясь, готовые к любой неожиданности.
— Вцеплюсь им в гор-р-рло! — рычал Мумик. — Разор-р-рву!
Я с отчаянием понял: у нас никаких шансов. Что можно сделать зажатым в кулаке камнем против целой толпы врагов? Слишком много рук и лап тянулось к нам, чтобы можно было долго устоять… Повалят, придушат, обмотают, как мясной рулет, и потащат с похвальбой пред каменно холодный Директоров лик. Я представил, как он вытряхивает мою сумку, как с глухим ударом на стол падает моя Книга. С издевкой вырвет он последние страницы, разорвет на клочки, а после велит мне написать другой конец, даже, наверное, соизволит сам продиктовать. Горе тебе, Блабона! О несчастное королевство!
Каська выступила вперед и неожиданно бабахнула из пистоли прямо в настигающую нас толпу. В фиолетовом пороховом дыму на мгновенье мелькнули раззявленные, истекающие слюной морды бульдогов, потные лица алебардщиков, тянущиеся к нам растопыренные руки.
Несколько пуль свалили близстоящих. Глухой грохот прокатился, затихая где-то в глубинах коридора. Внезапно наступила тишина и свод над нами начал оседать, разваливаться, рухнула каменная кладка, словно костяшки домино, высыпанные из коробки. А после с ужасным шумом начал каскадами обваливаться чернозем, погребая преследователей в общей могиле.
Исчезли факелы, утихли яростные и отчаянные крики. Наступила великая тишина. Обвал напрочь отгородил нас от врагов. Только бы найти выход… Если он вообще с нашей стороны есть. Осторожно, нащупывая рукой стену, мы отошли на безопасное расстояние.
— Ну и натворила ты дел… Могло и нас засыпать. Ведь этот ход выкопали несколько веков назад. Свод еле держится… Довольно громкого крика, чтобы вызвать катастрофу… Как в горах: крикни — сдвинется снег и вызовет лавину…
— Успокойся, папа, не донимай меня задним числом, — возмутилась Кася. — Мало тебе! Зато мы избавились от этой кровожадной погони! Жаль, с нами нет артиллериста, он бы оценил и выстрел, и вообще — какая я способная. Бабахнула как из пушки.
Мы тащились в темноте, я то и дело налетал на нее, наступал на ноги. Раздраженно ворчал над ухом.
— Сама понимаешь, нас вот-вот могло засыпать.
— И все-таки мы живы! А от врагов и следа не осталось! Нечего ныть, вперед! Надо искать выход…
— Куда подевался Мышик? Где пес? Куда мы забрались?
Рука моя наткнулась на какую-то преграду. Неужели ход закрыт дощатым забором? Нет! Доски положены поперек, выстланы сеном. В нос ударил знакомый запах спящих яблок. Точно, я нащупал шероховатую кожурку ранетки!