На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь
Шрифт:
– Сейчас пойду наверх, поставлю.
– Полли поставит чайник, – подтвердил Тони. – А я ей помогу. Согреем булочки… Тони и Полли!
Она взяла его за руку, и они удалились. Сид услышал, как Тони поет в женском зале и на лестнице. Ему это не понравилось. В такие минуты не до песен.
– Чего им от тебя надо? – спросил он мамашу. – Чертову Эрберту и этой самой Лидии?
– Уговаривали меня, – объяснила мамаша Прайс. – Чтоб я, значит, в суде не выступала.
– Ничего себе, гады! – Голос у Сида дрогнул. –
– Сырырбырт очень переживает!
– Он еще не так запереживает! Я ему покажу!
– Он думает, ты на графа не потянешь.
– Да? – Сид пронзил ее взглядом. – Ты вот скажи, какие эти графы?
Мамаша Прайс растерялась.
– А бог их знает… – беспомощно сказала она.
– В концерты ходят, да? Танцуют, гарцуют прямо на мустангах? Еще чего! Семьдесят концерта не видели, восемь с половиной… то есть два… на лошади не ездят…
– Тебе виднее, – не очень уверенно согласилась мамаша.
– А то! Я уж их знаю. Изучил вопрос. Морочат меня, мне экспер сказал.
Мамаша Прайс что-то искала на полке.
– Ой, батюшки! Одеколончику нету?
– Такой буду граф, что держись!
Мамаша печально на него посмотрела.
– А что хорошего, сынок?
– То есть как это что?
Мамаша вздохнула.
– Так ты распрекрасно жил… Тут, на этом самом месте. Две недели прошло, а как сто лет. Где ж эта бутылочка?
– Посмотри на верхней полке.
– Как мы чай пили! Сосиски ели с картошкой… – Она опять посопела. – Будешь граф, кто тебе даст сосисочку?
Сид на мгновение заколебался, но быстро с собой справился.
– Жизнь, – значительно сказал он, – это вам не сосиска. Такая уж моя планида.
– Ой, батюшки, батюшки, батюшки!
– Чего теперь охать? Одно слово, судьба.
– Хорошо так жил, не жаловался!..
– Эй! – предостерегающе крикнул Сид, завидев Вайолет Уоддингтон. Холодная и спокойная с виду, она кипела гневом, почти таким же праведным, как у него самого.
– Я бы хотела поговорить… с мистером Прайсом.
Сиду это понравилось. Кто мистер Прайс, тот мистер Прайс. Он ткнул пальцем наверх.
– Чай они варют. С Полли Браун.
Вайолет поджала губы.
– Как мило! Нехорошо мешать в такую минуту, правда? Передайте ему, пожалуйста, чтобы он мне написал. Он поймет.
– Слава тебе, господи! – заметила мамаша, найдя наконец флакон.
– Мне бы хотелось узнать, что он решил, – объяснила Вайолет.
– Пойду скажу.
– О, не беспокойтесь!
– Да ничего.
– Спасибо.
– Не за что, – ответил учтивый Сид. – Пока. То есть до свидания.
Когда он ушел, мамаше казалось, что надо попросить прощения.
– Я тут одеколончик взяла, мисс. Голова раскалывается.
– Сегодня она у всех болит. Надеюсь,
– Ой, нет, мисс! Мы так, говорили. Сиду дался этот титул, а я думаю, одни хлопоты.
Вайолет насторожилась.
– Как странно!
– Странно, мисс?
– Вы же главный свидетель.
Мамаша печально задрожала.
– Ой, мисс! – простонала она. – Не знаю, хорошо ли я сделала?
– Если вы спрашиваете меня, – сказала Вайолет, – нет. Он будет несчастен.
– Вот я и говорю. Так что Сырырбырт меня отыскал, а я и согласилась.
– Я не совсем понимаю, – заметила Вайолет. – На что вы согласились?
Мамаша робко посмотрела на дверь.
– Ой, мисс! – тихо ответила она. – Не могу я Сиду сказать, а я бумагу подписала, Сырырбырт составил, что я от всего отказываюсь.
20
Услышав эти слова, Вайолет лишилась речи. Потом глотнула и вскрикнула:
– Что?!
– Подписала, мисс, – отвечала мамаша, с надеждой глядя на нее. – Значит, это ничего?
Вайолет опять что-то проглотила.
– Это очень хорошо, – медленно сказала она и ничего не прибавила, потому что вошел ее жених.
– Чай готов, няня, – сказал он и кивнул гостье: – Привет, Ви.
– Выпейте чаю, миссис Прайс, – сказала та. – Вам очень нужно.
– Золотые слова, милочка. Пойду попью.
Тони проводил ее до дверей, а заодно и закрыл их. Он был немного растерян. Вайолет как-то странно смотрела. Совсем не сердито, не обиженно, а нежно, что ли. Он решил, что она хочет его уговорить, и сразу перешел к делу.
– Ну вот. Я ему сказал, – начал он.
– Всю правду?
Она странно улыбалась.
– Да.
– Как это хорошо!
Теперь она улыбалась, как дама былых времен, которой довелось узнать, что ее рыцарь – без единого пятна и порока. Кроме того, она подошла и положила ладонь ему на руку.
– Ты думал, я и впрямь тебя брошу? Я тебя испытывала. Я проверяла твое мужество и твое чувство чести.
Он тупо на нее глядел. Ему казалось, что это сон – что-то слышишь, а знаешь, что неправда. Так не говорят. Во всяком случае, Вайолет так не говорит. Какие-то титры из немого фильма. И потом, где она прятала такое бескорыстие и благородство?
Вайолет быстро его поцеловала.
– Мне пора, – шепнула она. – Столько дел! Завтра кончишь работать, зайди ко мне.
Она быстро вышла, Тони тупо смотрел ей вслед. Поцелуя он не заметил, гадая, что все это значит. Сзади послышался голос:
– Тони!..
Он повернулся. В дверях стояла Полли с чашкой чая.
– Я принесла тебе чай, – сказала она. – Он стынет.
Тони посерел и машинально протянул руку.
– Спасибо.
На улице заиграла шарманка. Катили омнибусы. Лондон занимался своими делами.