На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь
Шрифт:
Мистер Уэзерби умудренно кивнул. Он не сумел бы найти такие слова, но совершенно соглашался с хозяйкой.
– Понимаю, понимаю. Лучше будет сейчас составить бумагу, чтобы иметь ее наготове.
Он поднялся и подошел к столу, но заметил, что сообщество увеличилось. Безупречно одетого пришельца бурно приветствовали родные.
– Фредди! – воскликнул сэр Герберт. – Я думал, ты не приедешь.
Фредди кивнул и пояснил:
– Передумал, знаете ли. Привет, тетя Лидия.
– Доброе утро, Фредди. Ты знаком с мистером Уэзерби?
– Конечно.
Стряпчий угрюмо улыбнулся, сел к столу и стал строчить пером по бумаге. Леди Лидия обратилась к племяннику:
– А почему ты решил приехать?
– Важное дело. Где Тони?
– В саду. С… невестой.
– Что? – Фредди вздрогнул. – Я думал, Вайолет его бросила.
– Да. Это другая, Полли Браун.
Фредди очень обрадовался.
– Неужели Тони подцепил такую девушку? Молодец! Да, прямо скажу, молодец!
– Рада, что тебе это нравится…
– А уж он, я думаю, рад! – не унимался Фредди. – У меня для него тоже хорошие новости. Будет петь и плясать.
Сэр Герберт, звонивший в звонок, вернулся и спросил:
– Какие новости?
Племянник посмотрел на него сурово.
– Такие, – сказал он. – Только для Тони. Прости, дядя Герберт, ты чересчур любопытен.
И, погрозив баронету пальцем, он направился в сад. Леди Лидия пожала плечами, заметив при этом:
– Ну и семейка!
Открылась дверь, появился Слингсби.
– Вы звонили, сэр Герберт?
– Где миссис Прайс?
– Здесь, сэр Герберт.
– За дверью?
– Да, сэр Герберт.
– Пусть войдет. Останьтесь и вы. Нам будет нужен свидетель.
Мистер Уэзерби встал с бумагой в руке.
– Готово? – спросил сэр Герберт. Юрист вручил ему бумагу. – Прекрасно.
Дверь открылась снова, и появилась мамаша Прайс в черном шелковом платье.
23
Мамаша была трезва и настороженна. Ей все это не нравилось. Как греки и римляне, она руководствовалась знамениями и, когда Тони сжег документ, сочла это знаком небес. Иначе говоря, она считала, что ошиблась, поставив подпись.
Две недели жила она в таком убеждении, но сегодня, на Мотт-стрит, ей перешла дорогу черная кошка. Мнения об этих кошках разделяются. Одна школа мысли полагает, что они к счастью, другая – что к беде. Третья, самая маленькая, считает их просто предупреждением. К этой школе принадлежала и мамаша Прайс, а потому не знала, чего, собственно, ждать. Тем самым держалась она как Даниил, только что попавший в львиный ров [23] .
23
Даниил, только что попавший в львиный ров. – Книга Даниила, гл. 6.
– А, миссис Прайс! – сказал сэр Герберт.
– Да, Сырырбырт, – согласилась она, хотя и несколько нервно.
– Садитесь, – сказала леди Лидия таким
– Спасибо, Ледилиди.
– Это, – сообщил сэр Герберт, – мистер Уэзерби, наш поверенный.
Мамаша Прайс, осторожно присевшая на краешек кресла, поднялась и сделала книксен. Тревога снедала ее. Из разных журналов она знала все о семейных поверенных. От них добра не жди. Им по силам отменить последнюю волю, похитить наследника, что там – убить баронета. Этого Уэзерби она заподозрила сразу, и теперь, ерзая в кресле, жалобно глядела на хозяйку.
– А можно я капельку выпью, Ледилиди?
– Нет!
– Ну ладно, – смирилась мамаша, безутешно сопя.
– Поймите, миссис Прайс, – вкрадчиво сказал сэр Герберт, – мы пригласили вас не на пир и не на банкет. Это – деловое совещание. Позже вас угостят портвейном.
– Спасибо вам большое, Сырырбырт…
– Ну что ж, Уэзерби, начнем, – сказал баронет. Юрист, протиравший до сих пор очки, надел их и сухо, резко покашлял. От этих неприятных звуков свидетельница затряслась, как желе. Можно было и не кидать на нее дополнительный взгляд над очками, чтобы сообщить, что охота началась. Если бы зловещий служитель закона крикнул «Ату ее, ату!», это бы ничего не прибавило.
– Миссис Прайс, – начал он.
– Да, сэр?
– Насколько я понял, вы нервничаете.
– Чего я делаю, сэр?
– Беспокоитесь, – перевел сэр Герберт.
– Да нет, Сырырбырт, меня в автомобиле укачало.
– Ага, ага… Что ж, возьмите себя в руки. Бояться вам нечего, если… Как вы считаете, Уэзерби?
– Именно, – подтвердил юрист. – Если вы скажете правду.
– Всю правду, – уточнила хозяйка.
– И ничего, кроме правды.
– Ой, господи! – пробормотала мамаша, несмело поднимая руку.
Сэр Герберт взглянул на юриста.
– Подпишем бумагу? – сказал он.
– Вот именно.
– Другими словами, документ?
– Именно, именно, – подтвердил поверенный, держащий упомянутый листок.
Все помолчали. Мужчины и леди Лидия серьезно смотрели друг на друга. Мамаша заползла в кресло, как черепаха в панцирь. Странные слова свистели над ее головой, и она совсем пала духом. Бодрости ей не прибавил и новый кашель юриста.
– Итак, миссис Прайс…
– Да, сэр?
Он вперил в нее очки.
– Мне известно, – грозно произнес он, – что вы распространяете крайне сомнительные слухи, пытаясь принести вред нынешнему лорду Дройтвичу, то есть лишить его имений и титула.
Из двадцати слов этой фразы мамаша поняла не больше семи, но покорно ответила:
– Да, сэр.
– Теперь скажите, миссис Прайс, не бывало ли у вас галлюцинаций?
– Чего, сэр?
– Ну, видений.
– Нет, сэр.
– А на мой взгляд, бывали. Вы обладаете очень богатым воображением, – произнес юрист, все больше походивший на удава, гипнотизирующего жертву. – Я утверждаю… утверждаю, миссис Прайс… что ваша история – чистейшая фикция.