На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь
Шрифт:
– А, это вы, любезный Прайс?
– Доброе утро, милорд, – почтительно заметил Тони.
– Чего пришли?
– Сэр Герберт позвал, на совещание, – объяснил гость. – Мы с Полли приехали в машине.
– Как Полли?
– Очень хорошо. Через неделю поженимся.
Сид удивился.
– Эт как? А вообще, ничего девица. Поможет в салоне.
– Какая идиллия! – сказал Тони, – Муж занимается клиентом, жена – клиенткой… Но нет! Сразу после свадьбы мы едем в Кению. Займемся кофе, знаете…
Сид снова удивился.
– Э! А салон?!
– Продаю.
– Что-о?! – испугался Сид. – То есть ка-ак?
– Так. Его
– Это салон – итальяшке?!
– Он швейцарец.
Сид стал из желтого густо-розовым. Глаза его сердито сверкнули.
– Да хоть дикарь! – еле выговорил он. – Салон продать, это ж надо… Шесть поколений, шесть поколений, и все Прайсы! А вы слыхали, что Роланд Хилл [19] , этот самый, с маркой, к нам захаживал? Теккерей [20] нам должен два пенса, стриг бакенбарды. Да мы брили самого доктора Криппена! [21]
19
Роланд (Тоуленд) Хилл (1795–1879) – английский педагог и администратор, создатель современной почты.
20
Уильям Мейкпис Теккерей (1811–1863) – английский писатель, автор знаменитого романа «Ярмарка тщеславия».
21
доктор Криппен – убил свою жену в Лондоне в ночь на 1 февраля 1910 года. Классический пример в истории криминалистики.
Тони пожал плечами.
– Ничего не поделаешь, – сказал он. – Мне нужны деньги. Корыстный век.
Сид, приподнявшийся было, снова сел в кресло.
– Ладно, – мрачно произнес он. – Не мое дело.
– Вот именно. Простите, мне надо посмотреть, как там Полли. Может, ее белки покусали. Передайте, пожалуйста, что я в саду.
– Кому это?
– Сэру Герберту с шайкой.
– Да? – Сид горестно фыркнул. – А чего они собираются? Какие такие совещания?
– Понятия не имею. А как он сейчас с вами, строг?
– Да ну его, гада! – с чувством сказал Сид. – Совсем довел.
– Что ж, надо человеку развлечься, – заметил Тони. – Скоро увидимся.
Он исчез в освещенном солнцем саду, а Сид вернулся к газете. Однако скачки утратили свою прелесть, и он закрыл глаза, нахмурив лоб. Сколько себя ни убеждай, сколько ни думай, тяжело, когда фамильный салон переходит в чужие руки. Он помнил этот салон столько же, сколько себя. Можно сказать, тот был для него святилищем. Как он играл там в три года!.. Какой поднялся шум, когда в шесть он разбил бутылку лосьона!.. А как он брил в первый раз! И что же? Там воцарится швейцарец. Сид не знал Омара Хайяма [22] , иначе его поразили бы строки о льве и ящерице. Очень уж похоже. Казалось бы, что ему Прайсы? И все-таки…
22
Омар Хайям (1050–1123) – персидский
Тяжело вздохнув, он увидел массивную фигуру Слингсби. Он не слышал, как тот вошел. К тому же, как все люди, он не любил, чтобы на него смотрели, когда он этого не знает.
– Чего надо, старый кот? – спросил он, немного багровея.
– Зашел посмотреть, свободна ли комната, – холодно ответил дворецкий.
– Да? – Сид попытался читать. С ними – только так. Облить презрением. Но тут он припомнил, что кое о чем спросить надо.
– Кто это там приехал, похож на рыбу?
Слингсби посмотрел еще холоднее, словно негодующая лягушка.
– Такое описание мне ничего не говорит, – сухо ответил он. – Недавно прибыл мистер Уэзерби, наш семейный поверенный.
– На совещание, да? Не иначе, дует мое вино! – Сид неприязненно засмеялся и сменил тему. – На скачках погорел, морда?
Слингсби не собирался говорить о скачках с кем попало. Однако Сид продолжал:
– Поставь-ка на Швейцарского Сыра. Верное дело.
Дворецкий раздулся от обиды.
– Я в подсказках не нуждаюсь.
– Может, бросил играть? – предположил Сид. – Эт хорошо, а то выгоню. Что ж это, честное слово, слуги на скачках играют! Так и ложки сопрут.
– По-про-сил бы… – с трудом проговорил оскорбленный Слингсби.
Сид сурово на него посмотрел.
– А «милорд» кто скажет?
– Только по решению суда, – твердо ответил дворецкий. Сид похохотал.
– Ничего, это скоро! Мамаша выступит, да еще портрет. А что я тогда сделаю, знаешь?
– Да, – с удовольствием сказал Слингсби. – Примешь мое заявление об уходе.
Сиду оставалось только показать ему язык. Слингсби показал в ответ свой. Эту неприятную сцену и застал сэр Герберт, быстро войдя в гостиную.
– Господи! – вскричал он.
Языки исчезли. Слингсби с явным усилием снова обрел достоинство.
– Прошу прощения, сэр Герберт, – сказал он. Тот махнул рукой.
– Не за что! Он любого доведет. Сколько раз я сам хотел! – Он обернулся к Сиду. – Ну-с, молодой человек…
– Чего надо, змий?
Сэр Герберт разумно решил не слышать последнего слова.
– Мне нужна эта комната. Приехал мой поверенный, мистер Уэзерби.
– Совещание у них, хо-хо!
– Конечно, если вам непременно нужно тут быть, мы можем повести его в библиотеку.
Сид поднялся.
– Ничего. Мы, Дройтвичи, люди воспитанные. Только зря вы деньги тратите. Посмотрели бы лучше на картинку. Вот – он, а вот – я. Надо бы ее в суд передать, а то неровен час… Ладно, я пошел.
Слингсби мрачно посмотрел ему вслед.
– Поистине, сэр Герберт, – сказал он с большой болью, – иногда мне хочется, чтобы его признали лордом. Хоть племянником не будет.
Сэр Герберт не потрепал его по спине, так все же не делают, но посмотрел на него очень ласково.
– Нет, Слингсби, не признают, если мы правильно поведем дело. Приехала миссис Прайс?
– Да, сэр Герберт. Роберт привез ее в «роллс-ройсе» примерно час назад. Она в моей комнате.
– Этот субъект знает, что она здесь?
– Нет, сэр Герберт.
– Так. Хорошо. Лорд Дройтвич тоже приехал?
– Да, сэр Герберт. Гуляет по саду с мисс Браун.
– Мисс Браун? – Сэр Герберт поднял брови. – А, маникюрша!
– Да, сэр Герберт.
– Зачем он ее привез?
– Не могу сказать, сэр Герберт.