На все цвета радуги (сборник)
Шрифт:
Слуги и помощники воздухоплавателя уже обнажили ножи, чтобы отрезать вспомогательные стропы, удерживающие воздушный шар, но в это время какой-то мальчик выдул и пустил радужный мыльный пузырь, затем второй, третий и четвёртый.
Как это было смешно и неожиданно! Какими маленькими, ничтожными показались лопавшиеся под общий смех один за другим мыльные пузыри!
Хохотали все. Король и королева. Министры и колбасники. Придворные дамы и торговки каштанами. Шуты и монахи. Старухи и дети. Не смеялись только трое. Старик и старуха из дальней
– А почему ты, старик, не смеёшься вместе с нами? – спросил его румяный торговец жареным миндалём.
– Я бы ответил тебе, – сказал старик, – но ты слишком толст, и до твоего сердца едва ли дойдёт мой ответ.
Торговец вскипел и заорал на всю площадь:
– Вяжите его! Он не желает смеяться вместе с королём.
Старика схватили и привели к королю.
– Ваше величество, – доложил министр двора, – этот дерзкий старик не изволит смеяться над мыльными пузырями. У него, видите ли, особая точка зрения на мыльные пузыри.
– Да, – ответил гордый старик, – я никогда не смеюсь над тем, что мне кажется достойным уважения.
– Как! Мыльные пузыри достойны уважения?
Раздался дружный хохот двора и свиты. Когда шум стих, льстивый сановник спросил старика:
– Может быть, тебе трудно смеяться над самим собой? Ведь ты тоже мыльный пузырь, готовящийся лопнуть от страха и превратиться в ничто.
– Вы правы, господин в золотом камзоле, – тихо, но внятно сказала подоспевшая жена старика. – Перед вами мыльный пузырь. Но уверяю вас, господа, – сказала она, обращаясь ко всем и к королю, – вам будет не по себе, когда вы узнаете, как много заключено в этом мыльном пузыре.
Народ стих, и король дал знак, чтобы она говорила. И вот старая деревенская женщина принялась так красочно и вдохновенно рассказывать, будто фея красноречия вложила в её уста высокие слова, а фея мудрости – простоту и ясность речи.
– Когда мой муж был молод и пахал землю маркиза, когда мои щёки вызывали зависть роз в саду маркизы, где я работала подёнщицей, у меня родился сын. Он рос очень хорошим и пытливым мальчиком. Я и мой муж не чаяли в нём души. Мы учили его в хорошей школе, и всё заработанное нами шло для того, чтобы он стал грамотным человеком.
В часы досуга отец, забавляя своего сына, сооружал для него маленькие ветряные мельницы, клеил бумажных змеев и пускал вместе с ним мыльные пузыри. Мыльные пузыри иногда поднимались довольно высоко. Потому что они надувались тёплым воздухом из горячей груди моего мужа.
Мой муж был неграмотным мечтателем. И он часто говорил сыну:
«Малыш! Если бы у мыльного пузыря была прочная оболочка, он бы поднялся высоко-высоко и летел бы долго-долго».
У нашего мальчика загорались глаза. Отец научил его мечтать о полёте в небо. Он внушил ему мысль о таком пузыре, который будет больше стога сена и сможет поднять человека. Он верил, что образованный сын изыщет прочную и лёгкую оболочку для большого
– И он их осуществил? – спросили придворные старую женщину.
– Да, он их осуществил, – сказала старая женщина из деревни, указывая на знатного воздухоплавателя, стоявшего рядом со своим отцом.
Они, обнявшись, не замечая никого – ни двор, ни короля, – любовались полётом радужных мыльных пузырей, которые выдувал через тонкую соломинку белокурый сын воздухоплавателя и внук стариков из далёкого селения.
Теперь уж никто не смеялся, когда один за другим подымались и лопались мыльные пузыри…
Белая ворона
Прозвище «белая ворона» известно всем, однако всякий по-разному толкует его.
Моя бабушка толковала так.
Белая ворона вылупилась из яйца обыкновенной чёрной вороны и ничем не выделялась из других. Но вскоре, после того как она оперилась, ей не захотелось жить, как все.
Трудно сказать, почему это произошло. То ли ей было скучно… То ли она вообразила себя необыкновенной и решила выделиться среди других… Или что-то ещё, – может быть, она была одержима жаждой славы, – никто не знает. Только вдруг ворона решила стать солисткой академической оперы.
У неё был достаточно громкий голос и, может быть, куда более звучный, нежели у других, но, к сожалению, кроме «кар-кар», она не могла выкаркнуть ни одной ноты. И вместо того чтобы разъяснить ей, что её голосовых данных недостаточно для оперного пения, – над нею посмеялись. А смех, как известно, не всегда бывает хорошим лекарством. Особенно в юности.
Потеряв надежду стать солисткой оперы, она решила выбрать иной путь.
– Ну что ж, буду танцовщицей. Для этого не нужен голос.
И она принялась танцевать. Но над ней снова посмеялись.
Цапля сказала:
– Чтобы стать балериной, недостаточно ног и двух вороньих па – скок-прыг и прыг-скок.
Это ещё больше ранило самолюбие вороны.
– Тогда покажу, что такое высший пилотаж, – сказала она.
Однако и это вызвало смех. Громче всех смеялись щебетуньи ласточки, которые летали выше и быстрее других.
Ах, если бы они или кто-то другой терпеливо объяснили вороне, что нужно применять себя в жизни по своим способностям и возможностям! Тогда бы, наверно, ворона нашла своё счастье. Но этого не произошло.
Обиженная, раздосадованная, она не захотела разобраться в себе самой и наперекор всем не остановилась.
Так бывает. Ложное самолюбие порождает больное самомнение, которое приводит к самым неожиданным результатам. В данном случае оно привело в парикмахерскую.
– Я хочу стать белой, – сказала она.
– Пожалуйста, – ответили ей.
И вскоре жизнь вороны круто изменилась.
Люди кричали:
– Смотрите! Белая ворона!
Её заметили все. О ней сообщили вечерние газеты как о чуде орнитологии. Она была счастлива! Её самолюбие торжествовало. Но…