На задворках галактики. Трилогия

Валидуда Александр Анатольевич

Пожалуй, только из–за любопытства люди оказались замечены. Им бы поскорей убраться из жиденькой поросли кустарника, поросшего по сторонам вдоль тропы, да затаиться в густеющих сумерках. А вышло так, что существо их тоже заметило и остановилось, точно вкопанное. Получилась небольшая пауза, обе заинтересованные стороны откровенно таращились друг на друга с сотни разделявшей их метров.

Неизвестно как существу, а людям по причине сумерек, добротно рассмотреть эту невидаль не удалось. Было различимо, что череп формой походил на человеческий, разве

что подбородок заметно вытянутей, массивней и уже, бочкообразный торс, да грязно–чёрная коротенькая шёрстка, надёжно скрывавшая с непривычки неопределимые черты лица (или всё же морды?).

Взаимно выдерживаемая пауза долго не продлилась. Существо встало на задние лапы и согнуло в локтях передние, получилось нечто вроде комичной пародии на стойку кулачного бойца. Вот сейчас Максим заметил, что запястья существа были обмотаны тонкой, чёрного цвета, то ли верёвкой, то ли чем–то на верёвку похожим. Да и на шее колыхнулось нечто подобное ожерелью из той же верёвки–неверевки, только вместо приличествующих камушков или иных полезных в сакральном отношении вещиц, виднелись отделённые равными промежутками крупные узелки.

Существо издало трель щёлкающе–хрипящих звуков и резво понеслось в сторону кургана с громогласным курлыканьем.

Не мудрствуя лукаво, люди задали стрекача в противоположном направлении. Всё–таки, здесь была чужая, как оказалось, обжитая территория.

Бежали они долго, пока хватало сил и дыхания. И не то чтобы от страха, какового, покопавшись в себе, Масканин не ощутил, а скорее от желания уклониться от назревавшего столкновения. Предосторожность тут не помешает. Вполне могло оказаться, что местные аборигены весьма многочисленны да хорошо видят в стремительно наступавшей темноте.

— Не врала таки молва, — отдышавшись, произнёс крепыш. — Существуют, значит, черти болотные.

— Кто–кто? — Максиму стало весело, а ещё просто приятно, что и сейчас, и все последние дни он мог абсолютно не скрывать своих чувств. Именно в такие моменты и понимаешь, какой непомерный груз с плеч свалился после побега. — Что ещё за черти болотные? Эти что ли?

— А кто же ещё? Примерно так их и описывали мужики, из тех, что по безлюдным землям промышляют, от властей хоронясь. Вот уж не думал никогда, что я сам, собственными глазами…

— А потом и ногами.

— А чего ж, за компанию и ногами можно. Престижности урона нету, если все бегут.

— Мы, Михалыч, не бежали, — Масканин улыбнулся, — и не драпали, и не удирали. А экспромтом совершили организованный тактический отход.

— Тьфу ты! И не поймёшь сразу, шутишь ты или дразнишь мою натуру.

— Да какие тут шутки! Оружие при нас, всё прочее тоже. Значит, тактический отходной манёвр, — Максим посмотрел по сторонам, прикидывая дальнейшее направление. Махнув рукой, произнёс: — Вперёд. Успех любого отхода заключается в его непрерывности.

— Это что же, постоянно драпать, тьфу, то есть отступать?

— Конечно. Если ты не отступаешь, значит стоишь в обороне.

— А если

не стоишь в обороне, а отступать уже некуда?

— Тогда отступаешь наоборот, оттуда — откуда некуда.

— Тьфу ты. Веди уж, генерал от отступления.

Они спешили, про себя проклиная быстро сгущавшиеся сумерки, надеясь, что их всё–таки не станут преследовать. А за что, собственно? Ничего же плохого они местным аборигенам не сделали. Если только местность вокруг кургана не была связана с каким–нибудь культом и не являлась территорией насквозь запретной для наглых, шляющихся где ни попадя чужаков.

Небо в наступившей ночи было почти чистым, только далеко на востоке мрачно виднелась сплошная чернота туч. Среди редких звёзд привычно царствовала Ириса, давая достаточно света, чтоб держать заданный темп, не спотыкаясь на каждом шагу.

Было тихо, если не считать, конечно, обычных для не обжитой человеком местности ночных звуков. И как издёвка над тишиной, донеслось дальнее "Ги–ги!"

Беглецы молча переглянулись, поняв, что подтвердились их опасения на счёт погони. Этого "ги–ги" они ни разу не слышали за все дни и ночи их бегства. И сами собой эти дурацкие звуки сразу отождествились с существами, которых крепыш обозвал болотными чертями.

На ходу Масканин пристегнул к карабину штык. Шедший почти след в след крепыш взял с него пример.

Снова раздалось "ги–ги!", чётко за их спинами. Вскоре эти "ги–ги", "ги–ги–ги" зазвучали чаще и не только за спинами. И слева, и справа, до жути напоминая смех натурального кретина.

"Ги–ги!" не отставали, казалось, они даже приближались, становясь громче и наглее. У Максима росло убеждение, что его с товарищем довольно банально загоняют подобно дичи. И если так, лучше принять бой сейчас, самим выбрав местечко поудобней, а не нестись неведомо куда по воле загонщиков.

Вот и холм по пути показался. Ничем не примечательный, один из многих, что там и сям попадаются по пути. Но у этого холма имелась хорошая такая особенность — на его почти плоской вершине рос с десяток крепеньких на вид деревьев, которые могли бы послужить какой–никакой защитой от возможных, имеющих свойство быстро летать, неприятностей. Кто ж знает этих болотных чертей, вдруг у них имеются подобия луков и стрел, пращей или чего посерьёзней?

"Ги–ги!" "Ги–ги–ги!" Фланговые восторги кретина стали раздаваться параллельно беглецам. Их нагоняли.

Масканин с крепышом так резво взобрались на вершину холма, что и не заметили крутого для восхождения склона.

"Ги–ги! Ги–ги!"

— Да они смеются над нами, черти шелудивые! — вскипел крепыш. — Достало это гигиканье!

Максим не ответил, заметив мелькающие меж редколесья фигуры, сплошь вооружённые длинными незатейливыми копьями и такими же длинными, похожими на тонкие шесты, трубами. Фигур было много, по всем направлениям, но Максим не нервничал. Наоборот даже — спокоен, сосредоточен, — так всегда перед делом. А ну, пусть попробуют подойти со своими палками.