На землях рассвета
Шрифт:
Но в Гитограде никогда не бывало зимы. День работы на открытом воздухе и при сорокаградусном морозе у любого ойрат, да и у самого Найко вызвал бы только здоровый румянец на щеках. У гитов он вызывал смертельное воспаление легких. Никто из них не вернулся домой.
3.
Найко помотал головой. Развалины уже ушли назад. Эстакада стала ниже, теперь за окном, по другую сторону улицы, тянулась сплошная стена древних, трех-четырехэтажных зданий, ярко и пёстро окрашенных. Этот вид был уже знаком ему, и его сердце вдруг часто забилось. Улица Цветов не изменилась с его детства, - если различия и были, он не мог их заметить.
Но, стоя на перроне, под темно-серой, давящей громадой вокзала - самого большого из тех, что он до сих пор видел, - Найко вдруг понял, что оказался совсем в другой стране. Сам вокзал был, разумеется, построен Ультра - в типичном для них массивном и тяжеловесном стиле. Но вот внутри него были почти одни только гиты - неосвещенный, несмотря на позднее время, громадный, похожий на сумрачную пещеру зал вмещал, наверное, десятки тысяч их. Казалось, что всё население города решило вдруг срочно куда-то уехать.
Найко замер, разинув рот, глядя на одного из гитов - рослого и красивого парня - одетого, мягко говоря, странно. Его штаны состояли из двух половинок - передней и задней - соединенных шнуровкой, а между ними было дюйма два чистой загорелой кожи. Такой же была и рубаха юноши - к тому же, чуть ниже ребер она переходила в бахрому из шнурков, едва прикрывавших стройную поясницу и мускулистый живот. Обувь гита составляли легкие сандалии на босу ногу, а густые темные волосы были длинными, словно у девушки. Если бы он появился в таком виде на улице Усть-Манне, - не говоря уже о Хин Ахэ, столице ойрат, - первый же встречный патруль отвез бы его в психушку, где он, скорее всего, остался бы до конца дней своих.
Ультра не любили сажать людей в тюрьму, предпочитая наказывать пытками или казнить. Но если речь шла о преступлениях против нравственности, ни о каком суде, конечно, не могло быть и речи. Адвокаты требовали психиатрической экспертизы, - и их требования неизменно удовлетворялись. Конечно же, экспертиза показывала, что "пациенты" нуждаются в самом интенсивном лечении.
В итоге, никто не мог сказать, что Ультра держат в дурдоме здоровых людей, - все их пациенты занимали свои места заслуженно. Тайны в этом не было, - даже Найко знал, что полкубика простого карбофоса внутривенно могут превратить любого в самого, что ни на есть натурального слюнявого идиота. Впрочем, в особенно тяжелых случаях, - если "пациент" не желал заполнять пробелы в своем деле... то есть, в истории болезни, приходилось прибегать к электрошоку: пара месяцев регулярных сеансов приводила к тому же результату. Впрочем, Найко старался не думать об этом. Он просто знал, что есть вещи, которые не стоит делать, и слова, которые нельзя произносить.
4.
Ошарашенный, лишь сейчас осознав, что попал в стан цивилизации, отличной от его собственной, Найко допустил непростительную оплошность, - поставил чемодан со всем своим барахлом на пол. Он опомнился лишь, когда какой-то парень с большими ушами и неприметным костлявым лицом подхватил его и бодро отправился дальше, даже не оглянувшись на хозяина. Возмущенно завопив, Найко бросился в погоню. Он без труда настиг вора и попытался вырвать чемодан, но в тот же миг вор закричал, что ЕГО грабят. Несколько мужчин мгновенно подскочили к нему, и, пока Найко вырывался из их крепких рук, вора уже и след простыл. К счастью, он не был столь глуп, чтобы держать в чемодане кошелек, но всё равно, было очень обидно.
Схватившие его мужчины не расступались, и Найко вдруг стало неуютно. Он осмотрелся в поисках милиции, но искать её не пришлось, - к ним
Его завели в неприметную дверь в торцевой стене зала - в унылую, грязную и ободранную комнату, где за конторкой скучала ещё пара сержантов, потом - в неожиданно длинный коридор, кончавшийся решеткой. До этого Найко даже не подозревал, что при каждом вокзале Империи есть свое отделение милиции, - с небольшой тюрьмой в придачу.
Конвой свернул в кабинет утомленного пожилого майора - тоже гита, разумеется, оставив их наедине. Майор вполне равнодушно выслушал бессвязные объяснения Найко, даже не спросив у него примет злоумышленников.
– Дерьмовое дело, - сказал он, когда Найко выдохся. Он так и не предложил ему сесть, и юноша стоял посреди комнаты.
– Тебя кто-то встречал?
– Нет.
– Плохо. Позвони своей родне и попроси, чтобы они забрали тебя, - он даже придвинул к Найко свой телефон. Красный, словно рак, юноша признался, что ему некому звонить. Майор внезапно оживился.
– Некому?
– его взгляд стал почему-то алчным.
– Документы!
Найко покорно полез в карман... и с ужасом обнаружил, что там ничего нет. Его паспорт, три тысячи кун - все его деньги - всё исчезло! Несомненно, дружки вора вытащили их, когда он рвался из их рук.
Найко словно обдало ледяной водой. Сначала он не понял, почему, но потом он увидел свой паспорт, - на столе у майора. Не приходилось сомневаться, как тот сюда попал, - именно милиция руководила здесь бандитами. В паспорте же, согласно законам Империи, указывались все родственники, - которые от Найко отказались. Только что он доказал, что у него нет тут и друзей.
По телу разлилась противная слабость, и он с трудом удержался от того, чтобы сесть прямо на пол, - ноги его не держали. Майор смотрел на него с глумливой ухмылкой. Потом спокойно придвинул телефон к себе и набрал номер. Всего через пару секунд ему ответили.
– Привет, Джак, - не отрывая глаз от Найко, сказал майор.
– Я нашел тебе ещё одного. Нет, не гит. Манне. Из высокородных, представляешь? Родня его изгнала. Крепкий, двадцать четыре полных года. Когда сможешь забрать? Хорошо, я посажу его в камеру. Да, в десятую. Пусть мальчики позабавятся, и заодно обломают ему рога. Сколько дашь? Черт, я хочу триста! Он вполне симпатичный, даже для тебя. Нет. Нет, не хочу. Ладно, двести пятьдесят. Черт с тобой, я согласен на двести! Ты же знаешь, что ребятам тоже надо платить. Но я хочу все двести сейчас. И ещё двести через неделю, если окажется, что парень стоит этих денег. Ты же знаешь, как я стараюсь. Да, заеду при случае. Пока!
У Найко закружилась голова. Его только что продали, и он не знал, что возмутило его больше - сам факт продажи, или несуразно малая цена, которую за него дали, - всего его месячная зарплата. Одно это говорило об огромном размахе бизнеса. Конечно же, он знал, что здесь, "в наглядной витрине порока", рабство существовало едва ли не легально. Официально, конечно, об этом не говорилось, но по слухам здесь повсеместно процветали огороженные колючкой плантации с тысячами рабов. Чтобы они не бежали, и просто дешевизны ради, их держали нагими, а охрана состояла из конченых скотов, садистов и извращенцев. Сейчас Найко понял, что всё это - вовсе не слухи. В голове у него зазвенело. Он просто не мог поверить, что весь этот кошмар творится на самом деле. Только не с ним. Только не...