На землях рассвета
Шрифт:
За окном вновь мелькнула белая мгновенная вспышка, - и почти сразу здание вздрогнуло, заставив зазвенеть стекла. Найко вскинулся в постели, услышав глухие, мощные раскаты взрыва, нарастающий вой - как у сбитого самолета в фильмах про войну - и, через пару секунд, второй взрыв, много мощнее первого. Воздух ощутимо толкнул Малау, - стекла вновь зазвенели, задребезжали, но не разбились.
Когда юноша подбежал к окну, всё уже стихло, и он не заметил ничего необычного. Восток уже начал алеть, но небо оставалось темно-синим, с несколькими звездами. Во дворе сияло тусклое созвездие синих проекционных матриц.
Влажные
– Никогда не догадаешься, что я сейчас сделаю, - вдруг сказал он, и Иннка подняла глаза. Она стояла, вытянувшись в струнку, бессознательно-чувственно упираясь в шершавый линолеум пола пальцами босых ног, словно отлитых из красновато-коричневой стали, ничуть не стесняясь своей наготы. Её гибкое тело подобралось, ярко-зеленые глаза смотрели внимательно и остро.
– Что же?
– Я сейчас пойду к Охэйо. И он нас поженит. У него есть право это делать.
Иннка ошалело взглянула на него, - и торопливо кивнула, боясь, что сон рассеется.
2.
Когда он вошел в почти темную, затененную черными шторами комнату, там никого не было. Дверь спальни принца оказалась незапертая, одежда Охэйо, очень тщательно сложенная, свисала со стула. Найко было, подумал, что он в душе, но и там, за приоткрытой дверью, тоже было пусто и темно. Недоумевая, он вернулся в коридор, быстро и бесшумно пошел по нему, глядя во все стороны, - но ему никто не попадался.
Найко начал сомневаться, что проснулся: несмотря на явный грохот катастрофы, коридоры были совершенно пусты. Он бродил по едва освещенным пустым комнатам, как призрак, наконец, спустился вниз, - и с удивлением заметил, что задний вход открыт. Снаружи струился чистый свет утра, и юноша бездумно вышел к нему.
Казалось, он вернулся на два дня назад, - над темной стеной леса стояла такая же золотая заря, а густая трава была такой же влажной от росы. Шлак на парковых дорожках колол босые ноги юноши, но ему это нравилось, - как и холодный, влажный воздух, мягко обтекавший его почти нагое тело. Вокруг не было ни единой живой души, - похоже, что все остальные ещё крепко спали.
Он побрел по парку, чувствуя, как его начинает охватывать страх. Заря прямо на глазах обретала странный йодистый оттенок - и ещё, она, похоже, гасла, расплываясь в пятнах призрачных облаков, словно сотканных из темного, прозрачного тумана...
Найко яростно помотал головой. Ему это, конечно, показалось. Наверное, всё дело в том, что тут слишком уж тихо... Бродить в одиночестве, конечно, замечательно, - только где же охрана? В Гитограде всегда хватало людей, готовых убить ойрат, - а если на
Наконец, он подошел к задним воротам двора. Они были заперты, но в каждой из массивных створок имелась смотровая щель. Приоткрыв левую, он увидел дорогу, очень светлую на фоне черноты леса. Там вдруг что-то мелькнуло - тоже черное, круглое, небольшое, с пятью гибкими не то ногами, не то щупальцами длиннее человеческого роста, - но так быстро и бесшумно, что он не поверил глазам, и всматривался всё пристальней, пока по его голой спине не побежали мурашки, - на неё тоже кто-то смотрел.
Ощущение было очень неприятным. Чувствуя, как замирает сердце, юноша обернулся. Он боялся этого, но дальше пялиться в щель было бы уже просто глупо.
Шагах в десяти за ним стоял Охэйо - в черно-сером полосатом халате и босой. Должно быть, он подошел по траве - и замер, опустив глаза, с очень задумчивым видом - или, быть может, смущенный. Найко стало неловко, и он сказал первое, что пришло в голову:
– Ты тоже не знаешь, чего боишься?
Охэйо вскинул голову, удивленно взглянув на него, - должно быть, лишь сейчас проснувшись окончательно. Его глаза широко распахнулись.
– Я?
– он вдруг улыбнулся.
– Нет. Я знаю. И расскажу тебе. Пошли.
– Куда?
Аннит молча развернулся и пошел к пруду. Его босые ноги беззвучно мелькали, сбивая серебристую росу. Найко оставалось лишь последовать за ним.
Они поднялись на вал, нависавший над крутым обрывом берега. Кроны растущих внизу деревьев смыкались высоко над головами, и при желании сюда вполне можно было залезть, - если бы не мерцавшее, как синеватый туман, силовое поле. Под обрывом начинались дремучие заросли крапивы и топкая береговая грязь. Из неё торчали наполовину утонувшие остовы черных, развалившихся избушек. Найко помнил их ещё по своему первому визиту, - с тех пор они почти не изменились. Он представления не имел, кто здесь жил - и когда.
Охэйо замер, любуясь сиянием рассвета, пробивавшимся сквозь густую листву. Он был очень красив в этот миг, - и юноша удивленно помотал головой. Этим утром с ним, определенно, творилось что-то странное: давно знакомые люди вдруг стали поразительно прекрасными, - и в то же время чужими, бесконечно далекими, словно он видел их в первый в жизни раз. Томление, вновь охватившее его, стало вдруг таким сильным, что перешло в тянущий, беспричинный страх, мучительно и сладко сжимавший сердце. Во всем этом - и в том, что он ощущал, и даже в том, что он видел, - было что-то неправильное. Его глаза словно соскальзывали с пустоты над озером, не желая смотреть прямо - пока юноша, уже разозлившись, не заставил их сделать это. Он увидел...
Потом, как-то вдруг, всё исчезло, и Найко какое-то время не было, - то есть, совершенно. Очнулся он, лежа на земле, очень легкий, почти не чувствуя тела. Вокруг было на удивление темно, но на землю от озера падал странный, неестественный свет. Удивленный юноша поднялся, не вполне понимая, однако, делает ли это наяву.
Источник света висел низко над водой, - красноватый овал, большой, как футбольное поле, окутанный текучим радужным мерцанием. За тяжелыми древесными кронами Найко не видел его верхней части.