Набат-2
Шрифт:
Возразил министр легкой промышленности:
— У самих запасы кончаются. Сырья нет.
— Как это — сырья нет? — без возмущения спросил Цыглеев. — А порубки в зоне прокладки дорог? А топляки?
— А топливо? — парировал вопрос министр энергохозяйства.
— Вчера министр обороны получил распоряжение законсервировать весь военно-морской флот и подвижную бронетехнику. Воевать не с кем, будет вам топливо.
— Это радует, — отстал министр.
— Шельф Северного Ледовитого океана, — перешел к другой теме премьер. — Тофик Сеймурович, рапортуйте, — обратился
— Десять новых платформ установлены, пять в сборке. Готовят по графику без осложнений.
— Укладываетесь? — мягко спрашивал Цыглеев. Этого министра он уважал. Разбитной чернявенький Тофик нес на своих плечах будущее благо.
— Вполне. Хотим дальше к Аляске продвигаться.
— И правильно. С Сейфуль Мулюком договорились. Выкупаем Аляску обратно и за ту же цену. Нефть — это жизнь.
— Аккумуляторы из Армении? — обратился он к министру энергоемкостей. — Как там наши братья во Христе? Не подводят?
— Соглашение состоялось. Президент Армении просит кратчайшим путем решить вопрос возврата ее прежних территорий у Арарата.
— Это не вопрос. Атаманы Бурмистров и Новокшонов получили распоряжение сегодня в полночь войти в Прикавказский коридор. Резервный казачий корпус к отправке готов. Пусть богатеют братья-армяне. Воевать — не строить. Кто еще?
— Владимир Андреевич, — вклинился в паузу председатель комитета культов и оккультных наук. Оставили такой смеха ради. — Церковь настоятельно просит выделить средства на постройку храмов взамен затопленных.
Председатель комитета культов и оккультных наук Кавдейкин Антон Прокопович был единственным, по возрасту догонявшим Бехтеренко. Он пришел к выводу, что держали их по одной простой причине: и там и здесь требовались навыки, которых у Цыглеева не было, оба ведомства он считал рудиментом общества.
— Вы… опять? — Цыглеев повернулся к Кавдейкину. — Я уже отвечал вам, на глупости денег нет.
— Но это вера, Владимир Андреевич, — настаивал проситель.
— Я неверующий, Антон Прокопович, — отсек Цыглеев.
— Другие веруют.
— Пусть другие и дают. Церковь более других повинна в развале. Православная церковь клянчит, при том что отцы Церкви и сейчас живут безбедно и автономно. Пусть паства помогает им, если осталась. Сейчас бедных нет. Остались ленивые и дураки. Кстати, вас на заседание не приглашали.
— Я пришел по просьбе министра просвещения.
— А где Виктория Андреевна? — оглядел присутствующих Цыглеев.
Все промолчали. Если брат не знает, где его сестра, что говорить остальным?
— С какой просьбой? — затушевал неловкое молчание Цыглеев, обратившись к Кавдейкину.
— Виктория Андреевна просила меня точнее сформулировать причину необходимости возрождения Церкви.
— Вот как… — со скрытой издевкой произнес Цыглеев. — Мы тут все глупые, а господин Кавдейкин решил нас просветить.
Бехтеренко, внимательно следивший за ходом диалога, представил, как это было. Кавдейкин достал Викторию, а она перепихнула
— Не надо конфликтовать с Церковью, — отвечал Кавдейкин. — Лучше пойти ей навстречу.
— А то она проклянет нас, — насмешливо закончил за Кавдейкина Цыглеев. о — И проклянет, уверенно сказал Кавдейкин.
— Пошлет кары небесные, да? Землетрясения, потоп?
— И нашлет.
— Милейший и занудный Аптон Прокопович, ваши милейшие и занудные попы неплохо спекулируют знаниями, которые сохранились до наших времен, а я с помощью вычислительной машины еще пять лет назад просчитал цикличность катастроф. Так что мне надо было делать? Юродствовать, подобно Иеремии, Исайе, или вообще выдать себя за мессию? Честное слово, мне жаль вас. Скажите, вы умеете обращаться с компьютером?
— Я гуманитарий, — веско произнес Кавдейкин.
— И этим все сказано. Значит, не умеете?
— Не обучен.
— Наверное, в коммунистах числились в свое время?
— Не довелось.
— Оказывается, вас даже туда не взяли, — откровенно издевался Цыглеев. — Ладно. Бисер метать нечего. Поступим следующим образом: если глава Церкви докажет мне справедливость его просьбы и убедит в укреплении православной веры, я готов раскошелиться.
Кавдейкин удалился с надменным видом. Конечно, он понимал, что Цыглеев над ним издевался, но победил-то он, добился встречи иерарха с премьером. Не умели молодые работать и никогда не научатся без опыта старших, а он, Кавдейкин, и Цыглеева переживет, и катаклизмы, как пережил смуты, и бунты, и партийные съезды. И не забудет Цыглееву позора. И свидетелем его посрамления станет.
— Вот упорство! — искал понимания у кабинета Цыглеев, а глядел на Бехтеренко. Его сподвижники-одногодки никак не отнеслись к перепалке. Где-то усмехались, где-то переговаривались друг с другом и ждали окончания. А Бехтеренко слушал внимательно. — Как вы считаете, Святослав.
Павлович, у иерарха будут убедительные доводы? — обратился он к Бехтеренко.
— Еще какие, — усмехнулся Бехтеренко. — Не берусь судить, какие именно, однако, давши палец, вы рискуете крупно: иерарх постарается оттяпать всю руку. Два тысячелетия противостояния обществу о чем-то говорят.
— Вот как? — удивился Цыглеев. — Я считал, Церковь помогает обществу. По-своему она его союзник.
— В этом и кроется глубочайшее заблуждение человечества, Владимир Андреевич, — снова усмехнулся Бехтеренко. — Траву без пастыря овцы найдут, от волков бараны защиту отработают, а стрижку никогда не освоят.
— Так ли это нужно баранам?
— Привыкшим к стрижке — да. Надо помучиться им, чтобы следующая популяция стала короткошерстной.
Вернулись к прерванным делам. Бюджет разложился ладно. Его обсчитали прежде, с запасом прочности и до последнего винтика, и каждый министр свою долю знал точно, на чужую не претендовал. Когда есть из чего шить кафтан и закройщик надежен, о пуговицах не спорят. Бюджет не растащили по крохам, как в прежние времена, его разложили по полочкам.