Набат-3

Гера Александр Иванович

— Альберт Васильевич, вы должны знать людей, кото­рые любые орешки раскалывают, — намекнул Яков. — Дискета моя, Лаптев — ваш, идет?

Альберт Васильевич без слов протянул руку Якову. Ла­дошка у того была потной даже в сухости горячей сауны.

— Что мы все о делах, о делах! — высвободил руку Альберт Васильевич.
– А не развлечься ли умным людям?

— Я готов, Альберт, — стал на одну доску с Мастач- ным Яков.

Альберта Васильевича знатно покоробило такое ами­кошонство, но в данном случае пришлось сказать себе: молчи, грусть, молчи.

— Сейчас

определим готовность, — усмехнулся он и хлопнул в ладоши: — Люди!

Явились люди. Зинка и Люция. Свою личную Виолу, как знал, не взял. Люди явились голяком.

— Воже мой! — восхитился Яков. — Какие люди! В дру­гих местах такие брали бы по пятьсот баксов за сеанс.

Якову крупно повезло на халяву.

Атьберт Васильевич распорядился:

Обслужить сего мужа по классу люкс, чтобы голое ею стал тихим и проникновенным. Готовност ь номер один, Яков...

И тотчас замотался в простыню. Хоровых спевок Атьберт Васильевич не терпел. Да планчик с Лаптевым следует обду­мать одному: вдруг появятся дополнительные вопросы?

Пока Яков шел в опытных руках массажисток. Атьберт Васильевич обсосал планчик. Лаптев, как он уже понял, не тот мягкий фрукт, какой можно изрезать на закуску и вы­жать как лимон. Для подобных случаев папаня свел его с главарем боевиков Геной Крокодилом. Бывший спортсмен, уходя в запас, избрал для себя вечно кормящую специаль­ность: воровали на Руси и воровать будут, грабили таких на Руси и грабить будут. Ятя начала он сколотил команду ро- бингудов из прежних партнеров, деятельно помог им орга­низовать собственные дела, куда входил на правах учредите­ля, имея постоянную отстежку. Робипгудство прекратилось, едва ФСБ и милиция взялись отлавливать вольных стрелков с пристрастием, и надо ли рисковать собственной шкурой, если подросли молодые и задиристые, лишенные уважения к опыту старших, которые зарились на накопленное благо­получие, а порой и скалились, требуя дележа? Он постепен­но отстранился от активных дел, по первой просьбе трудя­щихся не спешил на разборки, выбирая для своей команды, дело, но не дельце.

Конечно, альтруистом он не стал и свою половину брал, но доля от пятисот баксов и пятисот тысяч разницу имеет, и последняя отливает весомым звуком, как папаша-коло­кол на высокой и прочной звоннице. Поэтому просьбу сынка Мастачного о встрече он сразу не принял, а поста­рался побольше узнать о его последних подвигах. Поджог ларьков в Подмосковье затрагивал его косвенно: подста­вилась его команда, которую отстреляли баркаши, выпла­тив ему компенсацию за моральный и материальный ущерб. Много, мало ли, но баркаши отвалили ему десять милли­онов новыми деревянными. Половину он но закону отдал увечным и семьям погибших, остальное пошло ему и в общак.

И вот погорелец Мастачный-младший ищет с ним встречи. Навели справки там-сям, убедились: Мастачный не требует компенсации, а сулит дело покруче ларьковых прибылей.

— Ладно, — согласился Гена Крокодил, выслушав до­веренное лицо из своих. — Готовь встречу. А нет ли сиг­налов, что сын Мастачного собирается выехать за рубеж? Отдохнуть или, возможно, совсем?

— У нею гри особняка: о Австрии, Швейцарии и Анг­лии, — отвечал Крокодилов знаток чужих дел. — Из Швейца­рии в Англию переведена значительная сумма — сто тысяч долларов —

на счет реставрационной строительной фирмы.

– Это хорошо, — кивнул Гена Крокодил. — Сынок собирается осесть в Англии основательно. Значит, и дело предложит основательное. Готовь встречу.

2-8

Предложение Мастачного-младшего пришлось по душе Геннадию. Чем хорошо забирать у воров, но не частных, а государственных? Они не вправе призывать на защиту за­кон и надеяться на сочувствие окружающих. 11ри Ельцине иерефразировати крылатую фразу о трагедии и статистике, которая зазвучала в уродчивом обществе вполне законно: голодный обморок школьника — это трагедия, убийство банкира статистика. А тут Крокодилу предложили по­участвовать в грабеже самой беззастенчивой воровской се­мейки - какая робингудовская душа откажется?

Для успеха предприятия надо склеить две половинки ключа. Одна есть, другую следует изъять. У кого?

— Давайте сначала заключим соглашение, а потом все остальное, — дипломатично предложил тертый Альберт Васильевич Гене Крокодилу.

Он впервые видел так близко представителя теневой вла­сти и даже, как поведал ему Лупов, вора в законе. Прежде Ачьберт Васильевич полагал, что это диковатые мужики, не­отесанные недотепы с пальцами веером, которые нынче за­просто встречаются на Майами, в дорогих отелях Цюриха и Нью-Йорка; их головы не забиты университетскими пре­мудростями и знанием этикета; они разъезжают на дорос­ших машинах, содержат фотомоделей и делают из безголо­сых певичек старлеток и шоу-звезд; он и отстраивают дворцы и засаживают гектары своей территории соснами •десятнлет- ками. Они казались .Альберту Васильевичу инопланетянами, сошедшими на землю по воле злого рока, с ними приходит­ся мириться и желательно не знать вовсе.

Гена Крокодил порядком поколебал мнение Альберта Васильевича. Да, ему в свое время пришлось оставить спорт и сделать две ходки в зону, вместе имел десять лет отсид­ки. В зоне он окончил среднюю школу, выучил англий­ский и, к особому удивлению Мастачного-мдадшего, — японский. Почему японский? Атак захотелось. Геннадий начитан, знаком с шедеврами мировой литературы, но больше всего любит «Осенний свет» Гарднера и «Однаж­ды орел» Майера. У него коллекция из десяти тысяч пла­стинок, где собрана классическая музыка, уходящая не понятой -молодежью из-за потери духовности.

Он принимал Альберта Васильевича в своей город­ской квартире, картинно и со вкусом одетый в японское хаори из тончайшею шелка, расшитое фиолетовыми драко­нами по черному полю. Наряд сочетался с обстановкой гос­тиной — с напольными китайскими вазами, с ширмами- седзи и образцами каллиграфии на стенах.

Пока деловой разговор не начался, Альберг Васильевич узнал многое о вкусах собеседника и решился задать вопрос:

— Простите, Геннадий...

.— Глебович, — насмешливо подсказал хозяин.

— Геннадий Глебович, никак не ожидал...

— Увидеть вора в законе со вкусами образованного человека, — подсказал Геннадий.

— Именно, - виновато согласился Атьберт Васильевич.

— А чему удивляться? Я стал вором, чтобы иметь до­ступ к культуре, а вас папа с мамой учили музыке и зас­тавляли читать книжки, чтобы вы не стали вором, по вы им стали.