Набат
Шрифт:
Мунира знала, что ведет себя по-детски, что ее обида мелочна, но ей было больно. Больнее, чем во всех тех случаях, когда Фарадей отмахивался от нее, пытался от нее избавиться и советовал покинуть этот жалкий островок. Мунира приехала сюда ради бункера, но они вошли туда без нее.
— Я рада, что вы воссоединились, — сказала она. — Рада, что вы нашли то, что искали. Но уже поздно, я устала, и я не работаю под давлением. Приходите утром.
Она взяла листки, ушла в спальню и закрыла дверь. И лишь удостоверившись, что визитеры ушли, принялась переводить записи да Винчи.
— Прошу
Все остальные разошлись. Каждому предстояло принять решение. Перистое Облако пригласило их войти в экипаж любого выбранного ими корабля. Никого не принуждали лететь, и никто из желающих не получил бы отказ.
— Милосердие тут ни при чем, — хладнокровно объясняло Перистое Облако. — Мы стремимся максимально повысить шансы человечества на счастливое будущее.
Астрид не знала, что бесит ее больше: логичность рассуждений Облака или его спокойные, уверенные манеры.
— Есть вещи поважнее, чем все возможности и шансы!
— Подумай, что ты говоришь, Астрид. Ты предлагаешь намеренно снизить шансы всего человечества только ради того, чтобы твои единомышленники не пострадали от принятого решения. Откуда такой эгоизм?
— Эгоизм?! Я посвятила всю свою жизнь Тону! Я ничего не делала для себя! Ничего!
— Это, знаешь ли, нездорово, — заметило Перистое Облако. — Человеческим существам желательно соблюдать баланс между альтруизмом и заботой о себе.
Астрид аж зарычала с досады. Но она понимала, что это бесполезно. Перистое Облако, как и Грозовое, не могло проиграть в споре, если только не принимало иного решения. Все, что нужно Астрид, — сделать так, чтобы Облако захотело проиграть.
— Один корабль! — взмолилась Астрид, переходя от отчаяния к воодушевлению. — Один корабль — это все, о чем я прошу. Я знаю, что Грозоблаку виднее. Я знаю, что его решения — правильные. Но еще я знаю, что правильных выборов всегда больше, чем один.
— Это верно, — согласилось Перистое Облако.
— Ты само сказало, что всё резонирует. А это значит, что резонируем и мы. Тонисты резонируют. То, во что мы верим, что считаем истинным, имеет право на выживание.
— Не унывай, Астрид, — сказало Перистое Облако. — Зачистке придет конец. Мы предсказываем, что тонизм будет процветать на Земле, несмотря на попытки серпов его выкорчевать.
— Но разве у нас нет права присутствовать и в космосе? Да, ты верно говоришь, мы плохо уживаемся с другими. Но нам и не придется, если вся колония будет состоять из тонистов. На протяжении всей истории люди преодолевали огромные пространства и сталкивались с неведомыми опасностями, чтобы добиться религиозных свобод. Почему вы с Грозовым Облаком отказываете нам в этом? Позвольте мертвым на одном корабле сохранить свои личности после воскрешения, и тогда вы войдете в резонанс с историей.
Перистое Облако надолго замолчало. Астрид постаралась взять свое дыхание под контроль. Наконец Облако произнесло:
— Твое предложение заслуживает того, чтобы его обдумать. Я посоветуюсь с Грозовым Облаком.
Астрид едва в обморок не грохнулась от облегчения.
— Спасибо! Спасибо! Обсуждайте столько времени, сколько потребуется. Все обдумайте, взвесьте разные…
— Мы
Серп Моррисон стоял на утесе у подножия Смотрового дома, наблюдая, как завернутые в саваны тела несут к пусковой башне ближайшего корабля. Набат и Джерико ушли искать Анастасию. Астрид пресмыкалась перед Перистым Облаком. А Моррисона оставили сражаться с самим собой. Он ненавидел это занятие, потому что сражаться приходилось с весьма грозным противником. Принять приглашение Перистого Облака или остаться на Земле?
Сказать, что он был человеком нерешительным, значило не сказать вообще ничего. В глазах остальных Джим, возможно, выглядел уверенным, но правда заключалась в том, что обо всех принятых им решениях он так или иначе потом сожалел. Именно поэтому он часто позволял другим решать за себя.
И все же он не раскаивался в том, что покинул средмериканскую коллегию и стал личным защитником Набата. Этот поступок открыл Джиму дверь к самоуважению, которого ему так не хватало в прежней жизни. Забавно, как это бывает: находишь нечто — и только тогда понимаешь, чего был лишен.
В течение последних нескольких лет он время от времени общался с родителями, оставшимися в Граусленде. Они постоянно спрашивали, когда он вернется домой. И чем таким важным он занят?
— Скоро буду, — отвечал он родителям, но это была ложь. Джим давно уже осознал, что не вернется в Граусленд. Потому что он наконец полюбил игры с неизвестным результатом.
Услышав, как открывается дверь, Моррисон обернулся. Из Смотрового дома вышла Астрид, вид у нее был торжествующий.
— Тонисты получат свою планету! — объявила она. — Kepler-186f, но я назвала ее Ария. Это самая дальняя планета в списке, 561 световой год. Перышко посчитало: всего 44 % вероятности, что мы не попадем в аварию в глубоком космосе, избежим саморазрушения и доберемся до своей планеты!
Ее ликование слегка озадачило Моррисона.
— У вас 56 % шансов, что корабль не долетит, ты это понимаешь?
— Если Тон существует, он нас защитит, — сказала она. — Если Тон реален, мы достигнем нашего нового дома и будем благоденствовать под небом, которое сможем назвать своим собственным.
— А если Тона не существует и какой-нибудь астероид разнесет вас вдребезги?
— И в этом случае у нас все равно будет ответ, — сказала она.
— Пожалуй.
Плечи Астрид поникли, она покачала головой, с жалостью глядя на Моррисона, и спросила:
— За что ты меня так ненавидишь?
— Я тебя не ненавижу, — признался он. — Просто ты всегда так уверена в себе.
— Я непоколебима, — сказала она. — Когда весь мир вокруг в постоянном движении, кто-то должен твердо стоять на ногах.
— Логично, — согласился Моррисон. — Расскажи мне о вашей планете.
По словам Астрид, Kepler-186f в полтора раза больше Земли, год там длится 130 дней. Но больше всего Моррисона поразила длительность путешествия.
— 1 683 года, — беспечно пояснила Астрид. — Меня к этому моменту уже не будет, потому что я планирую прожить обычный человеческий срок, и мое тело либо пустят во вторичную переработку, либо выбросят в космос, но я счастлива тем, что стану ступенью в будущее.