Начальник Тишины
Шрифт:
Пройдя в конец коридора, Влас без стука вошел в комнату Василисы.
На лице девушки была написана и радость, и настороженность одновременно.
Когда Влас вошел, у нее вырвалось:
– Я не надеялась, что ты придешь!
– Ты надеялась, - возразил Влас, - но ты не верила, а нужно было верить! Потому что сказано: "По вере вашей да будет вам".
Влас прошел на свое вчерашнее место и опустился на корточки. Василиса села на стул.
– Василис, а, Василис...
– несмело начал Влас.
– Ты подумаешь, что я точно сумасшедший, но я тебе стихотворение посвятил.
– Стихотворение?
– растерянно
– Можно прочитаю?
– Читай.
Влас набрал воздуха и, стараясь не выдавать волнения (сердце его раскачивалось в груди, как увесистый маятник), стал читать:
Сестре
Я не прошу тебя быть со мной,
я прошу тебя: просто будь.
Ветер московский пронзает грудь,
ветер зовет на бой.
Утром простимся. На дальний путь
благослови меня.
Надо же было вчера свернуть
на свет твоего огня!
Грустную песню пропела ночь:
слезы, январь, зола.
А если земную ночь превозмочь,
то вырастут два крыла.
О чем ты молилась?
О чем я молчал?...
Мысль возвратилась
к Началу начал,
к еловым ветвям
на твоем окне,
к вертепу, яслям,
Вифлеему, звезде...
Мы потеряли или нашли?
Зажги лампаду свою.
Ветры за мною уже пришли,
но я оживу в бою.
Я не прошу тебя быть со мной,
мой конь летит за звездой.
Тысячу дней и тысячу лет
не забуду твой теплый свет.
Не бойся меня, сестра.
Спасибо, что ты добра.
Прости, что я сердцем наг.
Печать на моих устах.
– Как ты узнал, что я молилась всю ночь?
– спросила Василиса, и слеза, словно маленькая бусинка, поблескивая, скатилась по гладкой коже ее щеки.
– Ты молилась?
– Да..., всю ночь. Мне так грустно было и так стыдно..., что я такая. То меня мучила мысль, что недостойна я всего того, о чем
– Как же ты молилась?
– А как тебя Гость научил, а ты меня: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешницу".
– Только не "грешницу", а "грешную", - ласково поправил Влас и сразу же пожалел об этом, подумав: "Да какая, собственно, разница! Человек от всего сердца со слезами Богу молился, а я со своими поправками лезу. У Милки научился!".
– Хорошо, я исправлюсь, - кротко согласилась Василиса.
– Знаешь, что я придумал?
– оглянувшись по сторонам, зашептал Влас.
– Мы тебя выкупим! Я с вашей мамашей договорюсь. Слава Богу, дружок меня не забыл, поможет. Обещал, что деньги через два дня достанет. А пока я к тебе каждый день приходить буду.
Василиса смотрела на Власа глазами, расширившимися до величины крупных миндальных орехов:
– Влас, они могут не согласиться на выкуп.
– Ты помнишь, о чем мы вчера с тобой говорили? Решись, твердо решись быть с Господом, остальное приложится.
– Тебя могут обмануть. Такое бывает. Деньги возьмут, а меня не отпустят. Тебя вообще убить могут...
– Опять ты свое! Я прошу - верь. Решись и верь. Этого с тебя довольно. Обещаешь?
– Обещаю, - ответила Василиса, и по щеке ее скатилась вторая блестящая бусинка.
– Влас, за что мне Господь тебя послал?
– Нет, Василек. Не меня Он послал, а Сам к тебе пришел. А я только плохой раб, простой исполнитель. А Господь, Он ведь, когда на земле жил, помнишь, к кому приходил? К мытарям и грешникам, ну то есть, по-нашему говоря, к мошенникам всяким, аферистам, бандитам и девчонкам легкого поведения. Ну, в общем, к таким, как мы с тобой, сестренка. Он, конечно, ко всем людям пришел, но только мытари, разбойники да блудницы его больше слушали... Знаешь, почему?
– Почему?
– Потому, что кому больше прощено, тот больше любит. А еще потому, что им, разбойникам да блудницам, терять было нечего, надеяться не на что, жалеть не о чем. Впереди тупик. Они реально на жизнь смотрели. Видели всю ее правду страшную. А у других только миражи да миражи перед глазами... Вот и мой товарищ, который, кстати, Бог даст, нам поможет, тоже миражами увлекся. Когда мы с ним лет двенадцать назад из очередной переделки еле живыми ушли, так он мне сам предложил - пойдем в храм, Спасу свечки поставим. Не знал он, конечно, почему так говорит, но сказал ведь. А сейчас? Как только с ним о духовном заговоришь, он бежит, как черт от ладана. Потому и бежит, что стабильность и сытость земную обрел. Место теплое. Кофе с ликером. Камин. Плед клетчатый. У него есть, что терять. А за Христом идти, значит от мира отречься, от всей этой суеты. Вот и боится он даже слушать об этом. Неприятно ему, страшно. Понимаешь?
– Понимаю. А как его зовут? Я за него молиться буду.
– Его? Владом. Вообще-то родители при рождении Владленом назвали - это новодел советский - имя в честь Владимира Ленина. А христианского имени он пока что не получил, он не крещеный. Так что молись за него, как за Влада. Так его все зовут. А завтра мы вместе с тобой помолимся. Я, знаешь что? Я "Молитвослов" принесу.
– Ага. Хорошо будет. Принеси.
– Помолимся, а потом я к мамаше на разговор пойду. А ночью, если сможешь, продолжай Иисусову молитву творить... Ту, что сегодня читала. Только с покаянием.