Начало пути

Шеллина Олеся

— Ты сейчас про кого? — недоуменно посмотрел на меня Алекс.

— А я что, знаю что ли?! — огрызнулся я. Мою странную тираду прервал подползший ближе Лео.

— Знаешь, мой друг, мы с тобой немножко ошибались. Можно допустить, что он красив, но он не настолько прекрасен, как мы с тобой. А когда он увеличит мне ладони, со мной никто не сможет сравниться в красоте. Дей, познакомься с моим новым прекрасным другом.

— Привет, — я кивнул в сторону, причем именно в ту сторону, в которою показывал Дефоссе. Видимо, я тоже видел его нового друга. — Деймос. Очень приятно, — было произнесено мной через некоторую паузу. Видимо, невидимый друг Лео еще и представился.

— Дей, ты так же умен, как я

прекрасен. Хотя нет, я не настолько прекрасен, как ты умен. Помоги мне сделать мою красоту столь же совершенной, сколь совершенным является твой ум. Дей, увеличь мои ладони.

— Да без проблем. А тебе зачем?

— Я думаю…

— Почему люди не умеют думать? Ведь все мысли, которые человек считает своими — это мысли, которые он когда-то от кого-то услышал. Самое интересное… человек может спорить, не соглашаться с тезисом, но через месяц-два он сам будет втолковывать его кому-нибудь. Рьяно, с пеной у рта. Парадокс? Видимо, нет. Даже когда человек смотрит на звезды, говорит, что это красиво, зачастую он даже не задумывается о том, что это красиво… Принято считать, что звездное небо красивое, поэтому он так и говорит. Если стоишь в компании и скажешь, что не видишь ничего особенного в темно-синем небе с кучей белых точек, тебя будут считать недочеловеком, который не способен видеть красоту, или еще Прекраснейшая знает кем… Идиоты. Чтобы видеть красоту окружающего мира, надо отрицать все каноны и правила. Надо наблюдать, любоваться, искать прекрасное даже в том, что может показаться отвратительным или ужасным. Эрик, ты считаешь нашу жену прекрасной?

Крестный ржал. Я впервые видел, как крестный, не скрывая своих чувств, просто и искренне смеется. До слез. И что он там видит смешного? Вот мне абсолютно не смешно.

— Прекрасный, ужасный — какие восхитительные слова. И главное они могут взаимодополнять и взаимозаменять друг друга. Ведь когда ты говоришь нашей жене, что она прекрасна, то ты можешь подразумевать, что она ужасна. И наоборот. Когда ужасна — она прекрасна.

— Когда мы говорим о прекрасном и ужасном, мы создаем иллюзию падения совершенства. Ведь ужас и красота — две стороны одной медали. Вот, возьмем мою и вашу жен. Изначально одна из них прекрасная, а другая ужасная. Но порой происходит так, что прекрасное становится настолько ужасным, что ваше ужасное становится объективно прекраснее.

Монолог Дефоссе прервал звук. Громкий звук. Эти, по-видимому, четверо, обернулись. Анри с неизвестным родственником Августы творили что-то непонятное. Прислушавшись, мы поняли, что в их споре что-то кардинально изменилось. А именно — они начали убеждать друг друга, что они все-таки умрут. Причем именно этой ночью. И да, они друг другу не верили. Когда словесные аргументы закончились в ход пошли кулаки, но очень скоро спорщики поняли, что данный вид убеждения не является достаточно сильным, и начали применять магию. А эти трое и невидимый друг Дефоссе остались сидеть, как и сидели и с их стороны время от времени раздавались комментарии.

Эрик:

— Господа, позвольте вмешаться. Мой многолетний опыт подсказывает мне, что вы недокручиваете восьмерку при попытке применять заклинание дробящихся костей, поэтому действие вашего заклинания будет недостаточно эффективно, если все же попадет в цель. Позвольте, я вам продемонстрирую, как нужно выполнять данное заклятие.

Красный луч вырвался из руки Кинади. Чудо заключалось в том, что Анри вдруг отклонился назад, причем его тело стало практически параллельно земле. Пропустив над собой луч, он, как ни в чем не бывало, приобрел вертикальное положение и продолжил спор с родственником Августы Кинади.

Лео:

— Друг мой, это разве попытка ментального дезориентирования? Это какое-то убожество. Это оскорбляет мое чувство прекрасного!

Судя

по всему, Дефоссе, если и сделал попытку ментального вмешательства, то воздействовать на объекты не смог, потому что Анри с неизвестным родственником Августы, совершенно не обратив на него внимания, начали кидаться уже просто сгустками не преобразованной энергии. Что значит сырая сила – я помню по собственному опыту, и мне совсем невесело было во время приобретения этого опыта. Я замер, уставясь в экран. И тут я, который сидел на дереве, вдруг заинтересованно приподнялся. Что мое чувство прекрасного тоже было оскорблено?

Я:

— Вы, одноклеточные! Вы что, не видите, что вы косые и даже не можете ни в кого попасть элементарным файерболом?

Сказав это, я просто вытащил оба клинка из ножен и метнул их в сторону спорщиков. Как в замедленной съемке они уклонились от клинков и продолжили кидаться файерболами. Я с невозмутимым видом прошел мимо них, вытащил клинки из дерева и метнул их еще раз. Теперь уже уклонились от кинжалов четверо участников этой сцены, а возможно, учитывая друга Лео, и пятеро, а клики вонзились в дерево позади Эрика.

— Алекс, скажи мне, пожалуйста, как так получилось, что мы никого не убили? — вытирая пот со лба, произнес я.

— Не могу сказать, что вы не старались. Видимо, это был не ваш день.

Я, тот, который на экране, смотрел на чудеса эквилибристики находящихся на поляне людей и вдруг, неожиданно раскинув руки, заговорил.

— Я помню, как сказал один классик, точно не помню, что это был за классик, но точно помню, что он сказал нечто подобное: «Отчего люди не летают так, как птицы? Мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь! Вот так бы разбежаться, поднять руки и полететь... Попробовать что ли теперь?!». А ведь, правда, мы ведь маги, мы созданы для того, чтобы творить чудеса. Почему мы ограничиваем нашу свободу и не даем сами себе насладиться чувством прекрасного полета. Fugae Virtute!!!

На дальнейшее я смотрел с открытым ртом. Потому что я летел! Реально летел. Просто взял и полетел. Когда я опустился на землю, меня окружили тридцать человек (ну куда уж без невидимого друга Дефоссе) и все задали вполне, учитывая ситуацию, логичный вопрос: «Как?!»

Пара минут объяснений и все сразу всё поняли и в небо взлетели тридцать один Ребенок Свободы (конечно же, друг Дефоссе был с нами. Недаром Лео провел для него отдельный инструктаж).

Наш дружный полет прервал чей-то зычный голос:

— Ни с места! Работает протекторат! Оружие на землю!

Нарушители почему-то их послушались, и на землю полетели ножи, кинжалы и даже пара пистолетов. Я кинжалы не бросил, видимо, за оружие их не принимая. Спустя секунду мы все дружно рухнули на землю. А холм заметно содрогнулся. Одновременно с этим на поляну возле костра вполз отряд протекторов. Впереди уверенно (подавая пример юному поколению) полз, судя по всему, старший протектор: Энди Смит, мне его показывал Милтон, как очень достойного протектора. Заново описывать аналогичные скитания по поляне представителей правопорядка мне не хочется. Видимо, действие травы напрямую зависит от уровня интеллекта. Те, кто обладают наиболее выраженными умственными способностями, склонны предаваться философским размышлениям, создают новых друзей (хи-хи), и придумывают совершенно новые заклятья. Те же, кто стоят на низшей ступени эволюции, способны лишь совершать хаотичные метания (ползания) в разные стороны. Но есть те, кто стоят посередине. Из нашей компании ярким примером являются Анри с неизвестным родственником Августы. Со стороны протектората таких примеров много. Но ярче всего горели звезды двух стажеров: Джейкоба Хьюманга и Уго Минтера (я не знал, что тот тоже пошел по стопам своего друга). Про них нужно писать отдельно.