Начало

Калугин Алексей Александрович

– Интересная теория, – с видом чрезвычайно серьезным кивнул Брейгель.

– Я бы сказал, своеобразная, – внес небольшую коррективу Камохин.

– Вы действительно так думаете? – посмотрел удивленно сначала на одного, затем на другого Орсон.

– Нет, – качнул головой Камохин.

– Нет, – улыбнулся Брейгель.

– Очень хорошо. – Орсон взял в руку вилку. – А то я, уж было, подумал… – Не закончив фразу, он улыбнулся, махнул вилкой и подцепил очередной кусок яичницы. – Нет, в самом деле, вкусно!

– Док, ты шел к нам с какими-то новостями, – напомнил Камохин.

– Угу, – кивнул Орсон и сделал пару глотков кофе. – Кофе, надо сказать, тоже совсем неплох. Несмотря на то, что он здесь среднего рода.

– Я думал, англичане пьют только чай.

– Я заказал кофе,

потому что абсолютно уверен в том, что чай здесь точно готовить не умеют. Готов поспорить, его здесь заваривают в пакетиках!

– Ну, лично я не вижу в этом преступления.

– Заваривать чай в пакетиках – это все равно, что говорить «черное кофе»! – Англичанин возмущенно стукнул вилкой по краю тарелки. – Все это в совокупности и привело нас к катастрофе!

– Док, мы, вроде, сошлись во мнении, что причина катастрофы вовсе не в этом.

– А я не о той катастрофе, которая там, – Орсон махнул вилкой куда-то в сторону. – Я о той, которая здесь! – Он поднес кончики зубьев вилки к виску.

Брейгель насупил брови и погладил переносицу.

– Я что-то запутался. О чем мы вообще говорим?

– О том, что происходят одновременно две катастрофы. – Орсон вилкой разделил оставшуюся на тарелке яичницу надвое. – Первая, условно говоря, природная катастрофа. Та, которую Осипов называет закономерным этапом эволюции вселенной, – биолог съел кусок яичницы и запил ее кофе. – Хотя, должен заметить, я сильно сомневаюсь в естественной природе этого явления. Однако речь сейчас не о том, – он сложил пополам и насадил на вилку последний остававшийся в тарелке кусок яичницы. – Вторая катастрофа происходит одновременно с первой, но она не так заметна. Вернее, ее проявления настолько явны, что их просто невозможно пропустить. Однако большинство наблюдателей предпочитают не называть это катастрофой. Вместо этого используются различные красивые, наукоемкие и абсолютно не передающие суть дела эвфемизмы. Изменение национального менталитета, расслоение общественных интересов, преломление культурного дискурса, перераспределение акцентов – все, что угодно, только не катастрофа, – англичанин сунул в рот наколотый на вилку кусок яичницы. – Но, когда слово «культура» уже не воспринимается без каких-либо приставок – анти, поп, контр, арт, – по-моему, это и есть самая настоящая катастрофа. «Черное кофе» – это катастрофа. Леди Гага – катастрофа. Писатель-таксидермист Федор Беликин – катастрофа. Преподавание в школах основ религии – катастрофа. Отрицание теории Дарвина – катастрофа. Это все такие же аномальные зоны, как те, в которых мы не так давно побывали. А может быть, и пострашнее. И несть им числа!

Орсон указал пальцем на вазочку, в которой Брейгель меланхолично помешивал растаявшее мороженое.

– Что, это тоже катастрофа? – испугался фламандец.

– Нет, хотел спросить, почему ты его не ешь?

– Не хочу.

– Можно я доем?

– Конечно. – Брейгель пододвинул вазочку Орсону.

– Док, мне твоя идея, в целом, ясна… – начал Камохин.

– Эта идея не моя, – постучал ложечкой по краю вазочки англичанин. – Я всего лишь являюсь ее убежденным сторонником.

– Я, скорее всего, тоже, – кивнул Камохин.

– Ты не уверен?

– Ну, надо же для начала все как следует обдумать.

– Конечно, – не стал возражать биолог.

– А теперь, давайте вернемся к нашей катастрофе. Док, ты обещал новости.

– Верно, – Орсон отодвинул пустую вазочку, сделал глоток остывшего кофе и приготовился говорить. – Значит так, вам всем большой привет от Светланы.

– Ты виделся с ней?

– Она работает в виварии. Присматривает за милыми такими зверушками, – пошевелив пальцами обеих рук в воздухе, биолог изобразил нечто весьма неопределенное. – Пушистые, миленькие… с большими глазищами, – он попытался изобразить взгляд больших глаз этих миленьких, пушистых зверьков. – Вот, только названия у них пока нет. Вообще, с систематикой существ из аномальных зон большая проблема. Я предлагал присваивать им индексы, включающие номера зон, из которых их вытащили, но коллеги возразили, в том смысле, что так будет очень уж громоздко, – биолог пренебрежительно хмыкнул. – В результате получилось как всегда. То есть

вообще никак. Ведь если посмотреть на вопрос с точки зрения банальной…

– До-ок! – вынужден был прервать весьма содержательную речь англичанина Камохин. – Мы говорили о Светлане.

– Ну да. Она работает с этими самыми, – он снова шевельнул пальцами, – пушистиками. По-моему, ей нравится. Во всяком случае, выглядит она намного лучше, чем когда мы впервые встретились. В общем, у нее все в порядке. По пути от нее заскочил в Детский центр повидать наших малышей. Они тоже уже освоились на новом месте. Вадим в большом авторитете среди сверстников – пугает их историями про аномальные зоны, в которых побывал. Ирина ведет себя весьма благоразумно, скрывая свои выдающиеся способности. Она сама отлично понимает, к чему это приведет, если все будут о них знать. Поэтому она весьма умело изображает обычную девочку своего возраста, немного задумчивую, немного заносчивую, немного себе на уме. Вот только общаться со сверстниками ей не всегда интересно. То есть в куклы она с другими девочками играет, но о серьезном поговорить не с кем. И книг интересных, по ее мнению, в библиотеке Детского центра нет. Поскольку планшетами им пользоваться не позволяют, я принес ей стопку книг по общей генетике, молекулярной биологии и дарвинизму. На первое время хватит. Но вообще-то нужно подумать, как предоставить Ирине возможность учиться и развиваться независимо от остальных детей.

– Может быть, сослаться на какие-то особенности девочки и попросить перевести ее на домашнее обучение? – тут же предложил Брейгель.

– На какие еще особенности? – спросил Камохин.

– Не знаю, – пожал плечами Брейгель. – Я пока еще не обдумывал этот вопрос.

– И дома – это где?

– В смысле – у кого?

– Док, а ты бы сам не хотел завести ребенка? С тобой ей будет интересно. Ты столько обо всем знаешь.

– Господа, я не могу брать на себя такую ответственность, – с самым серьезным видом изрек Орсон. – Не забывайте, что мы – квестеры. И каждый квест – это смертельная опасность для каждого из нас… Возможно, в этом есть некоторое преувеличение, но, согласитесь, звучит ярко и выразительно. Поэтому мы не можем брать на себя такую ответственность, как воспитание ребенка.

– Ты прав, Док, – кивнул Брейгель.

– Верно, – согласился Камохин.

– В общем, как быть с Ириной, нужно еще подумать.

Орсон заглянул в стоявшую на столе чашку и, убедившись, что она пуста, повернулся к стойке.

– Валюша! – поднял он пустую кружку. – А свари-ка мне кофею! И, чтобы черного, как кубинский негр!

Официантка польщенно улыбнулась и принялась за дело.

– Сдаешь позиции, Док? – заговорщицки подмигнул Брейгель.

– Вовсе нет! – протестующе вскинул брови англичанин. – Просто считаю бессмысленным продолжать бой на этом фронте. Потери совершенно несопоставимы с тем, что можно надеяться получить в случае победы. Ведь, как известно, выиграв битву, можно поиграть войну. Впрочем, вы, друзья мои, не хуже меня знаете, что такое стратегия, – Орсон пальцем постучал по краю камохинского планшета. – Полагаю, вы уже пробовали набрать в поисковике слово «пакаль»?

– Само собой.

– Ну и как?

– Пусто. Ну, то есть никакой конкретики. В переводе с языка майя слово «пакаль» означает «щит». У майя даже был вождь с таким именем. В Центре название «пакаль» используется для обозначения обнаруживаемых в аномальных зонах артефактов, имеющих форму небольших металлических пластинок с нанесенными на них рисунками, стилизованными под графику Мезоамерики. Пакали представляют огромный интерес для исследователей. В общем, это почти все. Для каких именно исследований представляют интерес пакали, я так и не понял.

– Не ты один, – утешил стрелка Орсон.

К столику подошла официантка и, улыбнувшись биологу, поставила перед ним чашку черного, очень черного кофе.

– Спасибо, дорогая, – улыбнулся ей в ответ Орсон.

Валентина собрала со стола посуду и удалилась на свое обычное место.

– Через знакомых я проверил номер дескана, что вы мне дали, – продолжил рассказ англичанин. – По документам дескан числится утерянным во время восьмого квеста в «Зоне Номер Двадцать Три», неподалеку от Улан-Удэ.