Начало
Шрифт:
3 ноября 1987 года, вторник
Утром на работу ехал с Толей в одном вагоне. Он возвращался с пьянки. В мастерской начальник принялся опохмеляться. Мы с Борькой ушли на Лабораторный корпус и пробыли там до обеда.
В обеденный перерыв я пошёл разыгрывать жребий на заказ за всю группу. Выделили три заказа на отдел. Все кинулись тащить жребий, и у всех оказались пустые бумажки. Оставшаяся, моя, оказалась с крестом. Заказ я взял себе, никто из нашей группы против не был.
Минут через пять позвонили и предложили второй, такой же. Желающих
Она говорила, что между нами всё кончено. И уже ничего не вернуть, не исправить. Уверяла, что моя власть над ней закончилась, и я должен перестать смотреть на неё, как на свою собственность.
Я слушал её ложь, а про себя думал: «Ну что она мне нервы мотает. Какой же всё-таки я трус. Порвать бы с ней прямо сейчас. Взять и поставить точку в наших отношениях. Знаю, что уже не вернусь к ней, но такая красивая, такая манящая. Может быть, это и не трусость вовсе, а моя деликатность? Или жадность?». Я знал, о чём на самом деле она говорила. «Я всё ещё твоя, не бойся. Поцелуй меня и увидишь, что мы от этого не умрём, а станем только сильнее». Но я боялся. Я был уверен, что если поцелую её, то умру. Но так заманчиво стоять на краю пропасти.
После разговора с Таней вернулся в мастерскую красный, как рак. Заехал после работы домой, полюбовался на новую сантехнику, поставленную работниками ЖЭКа в плане капитального ремонта.
Главное событие дня — это пантомима в театре-студии «Мастерская». К девятнадцати часам я был уже на пятом этаже в здании РАНО. Я переоделся и хозяином прогуливался среди молоденьких юношей и девушек.
Педагог по имени Валерий, профессиональный режиссёр пантомимы, очень хорошо провёл урок. Я всё схватывал налету и от нагрузок не уставал. В нашей группе по сценическому движению все слабее меня. Это придаёт мне уверенность в себе.
Узнав, что я живу на «Кунцевской», Валерий попросил об одолжении. Передать учителю танцев, балетмейстеру из Большого театра, один рубль девяносто копеек за билеты.
Я встретил на «Кунцевской» учителя танцев, передал ему деньги и попросился на занятия. Теперь буду заниматься два раза в неделю. Пантомима и танец должны благотворно подействовать на мой организм.
Свои рассказы буду печатать в субботу.
4 ноября 1987 года, среда
После вчерашнего занятия пантомимой с непривычки болят все мышцы. По дороге на работу встретил Таню. Подошёл к ней на перроне и спросил: «От меня, что ли прячешься?». Она делала вид, что скрывается за колонной. Конечно, я совсем одичал, на самом деле она не пряталась, а именно меня и поджидала. Таня растерялась, не зная, что мне ответить, сказала: «Я всегда езжу во втором вагоне». Я по глупой злобе своей не стал с ней общаться, был памятен вчерашний разговор. Подошла электричка,
С утра отправились с Борисом на Лабораторном, играли там в карты. Во время обеда девчонки с этажей угостили неизвестным зелёным фруктом, по вкусу и запаху — настоящая клубника. Называется «фейхоа». Съели с Борисом пополам.
Играли в домино на вылет. Юрка с Андреичем выиграли у Толи и Коли, а мы с Борисом сели играть и выиграли у победителей. Звонила Таня, спрашивала какую-то нелепость: «Кто ответственный за дружину». Я дал ей телефон Туркина и бросил трубку. Сегодня в пятнадцать часов я ушёл с работы, пошёл в наш клуб на торжественную часть, а позже помогал артистам. Разговорился с певицей, зовут Людмила. С жонглерами неудобно получилось. Они, катаясь на досках с колёсиками, спросили, скользкий ли пол на сцене. Я вместо того, чтобы честно сказать, — не знаю, сказал: «не скользкий». Чуть было не сорвал их выступление.
Звонил Генка Стручков, приглашал на седьмое ноября в гости к студийцам. Что делать? Я дал согласие.
Валерка Кулямин пришёл на вечер с новой невестой. Толя, Николай Иванович, парторг Юрий Васильевич, — все явились на вечер пьяными. На танцевальный вечер я решил не оставаться. Взял «заказ», полученный сегодня и тихо отправился к метро.
Дома переодевшись, убирал хлам, оставшийся после строителей, делавших капитальный ремонт. Поел, принял хвойную ванну. Звонил Серёга, троюродный брат, студент Бауманского. Сказал, что едет домой. Я сообщил ему о смерти отца и попросил его звонить, когда он вернётся в Москву.
Кто-то позвонил и бросил трубку. Возможно, Таня хотела поговорить, но услышав мой злой голос, не решилась.
Надо перебрать свои рассказы, отобрать лучшие, но нет сил, хочется спать.
5 ноября 1987 года, четверг
На работу пошёл в красной рубашке, в ней и проработал весь день. Видел Таню три раза, она ведёт себя странно. Хочет быть на виду. Надела то платье, которое мне нравится. Но я держусь независимо. Разговаривал с Юрием Ивановичем о театре, о режиссуре и тут она подбежала к нам. Я сразу же попрощался с Юрием Ивановичем и ушёл.
Дали деньги в размере восьмидесяти семи рублей. Следом за мной зарплату получала Саша Рубцова. Я сказал кассирше, чтобы она её обсчитала, поскольку девушка злая и обидчивая. Несмотря на серьёзность моего тона, обе поняли шутку.
Мышцы не перестают болеть. Занятия пантомимой дают о себе знать. Взял бумагу для печати на машинке. После работы поехал на Люсиновскую, дом тридцать шесть дробь пятьдесят. Хотел взять напрокат пишущую машинку. Пункт проката закрыт.
Вернувшись домой, сбегал в библиотеку. Сдал книгу Николая Васильевича Гоголя, взял новеллы Стефана Цвейга. Звонил Женьке, с ним не получилось поговорить. Звонил Артёму, его жена сказала, что он будет завтра с утра. Перед сном засел за книги и прочитал «Письмо незнакомки» Стефана Цвейга. Саня Якимов, восторженная душа, рекомендовал мне этот рассказ. Но мои ощущения от прочитанного похолоднее и посуше. Против Достоевского и Толстова — пигмей.