Надежда смертника
Шрифт:
Пуук метнулся к лестнице.
Нет! Это мне туда нужно!
У лестницы он обернулся и встал, поджидая.
Я наклонился к Сви:
– Вставай.
– Никак, верхний. Он меня пришиб.
Я схватил его за руку и постарался поднять:
– Хочешь, чтоб Пуук тебя достал?
Со стоном он, пошатываясь, поднялся на ноги.
Пуук бросился на меня, я – на него. Когда мы сошлись, я нырнул ему под ноги, избежав ножа, и схватил за лодыжку. Инерция вынесла меня дальше, так что пришлось разжать руку, но он все-таки упал. Теперь он стоял между мною
Прикинув, Пуук принял решение. Он повернулся ко мне спиной и кинулся на Сви, готовясь ударить его ножом.
Раздумывать было некогда. Я бросился следом и прыгнул ему на спину. Он упал. Зазубренное лезвие ножа прошло совсем рядом с ногой Сви. Я вцепился в нож.
Пуук был больше меня, тяжелее и сумел высвободиться. В следующее мгновение он навалился сверху и поднял руку с ножом, явно собираясь ударить мне в грудь. Я в панике заорал.
Сви ударил Пуука ногой по голове, отчего тот сдвинулся к стене. Нож со стуком отлетел на пол в сторону. Отчаянно извиваясь, я вывернулся из-под Пуука, бросился через холл к ножу и схватил его в тот самый миг, когда рука схватила меня за ногу.
Я моментально развернулся и выставил нож вперед.
Пуук стоял на коленях. Лезвие ножа оказалось в миллиметре от его шеи.
Он замер на месте.
А потом заплакал.
27. Джаред
Толку-то оттого, что Пуук развязал меня, если оставил в этой клетушке в полной темноте?
Добраться бы до люка! Но даже если бы мне удалось так высоко подпрыгнуть, распухшими руками ни за что не ухватиться за края. Да и не вылезти наружу так, чтобы не задеть едва затянувшиеся раны на груди. Оставалось ждать в полном мраке, с ужасом встречая каждый раздающийся скрип.
Сидя в темноте, я старался не поддаваться панике. Отец мой, конечно, полный эгоист, но на «Трафальгаре» ему пришлось столкнуться с атакой рыб. Может, если мне удастся выбраться из этой переделки, я расскажу ему, как…
Где-то снаружи в доме раздался крик.
Я не выдержал, громко закричал и забился в угол.
Лифт дернулся – кто-то прыгнул на него. Пуук? Может, он принес настоящую пищу? Я облизал губы. Прошу тебя, Господи! Только не собачья еда! Что угодно. Доживи я до ста лет, и то никогда не избавлюсь от стыда.
Люк открылся. Пуук спрыгнул вниз с металлическим ведром.
– Подымайся, верхний. Выведу тебя отсюда.
Я с радостью подчинился. Когда я встал на ведро, чьи-то руки потянули меня вверх, а Пуук подталкивал снизу. Вскоре мы уже стояли в холле. Я заморгал от света.
С Пууком был высоченный человек в изношенном спортивном костюме в пеструю полоску. Он с сомнением поглядел на меня.
– Этот?
– Ну.
– Да он еще мальчишка. Верхний, петришь в компах?
– Что?
– Говорю тебе, Халбер, – вмешался
Халбер подтолкнул меня к лестнице. Я не тронулся с места, и тогда он ударил меня.
Я оказался на улице босой, грудь страшно болела. Лицо ужасно горело в том месте, где ударил высокий трущобник. Я наступил ногой на камень и вскрикнул. В ответ трущобник положил ладони мне на спину и подтолкнул вперед.
В конце концов я сумел убедить их, что мне нужно попить. Пуук побежал наверх, но Халбер не захотел ждать. Трое трущобников повели меня по середине улицы.
Я надеялся, что Пуук скоро вернется.
Через несколько кварталов я начал прыгать то на одной, то на другой ноге, пытаясь хоть как-то облегчить боль ступней. Если б мне отдали мои ботинки!
Все трущобники были в ботинках или сандалиях. Я попробовал объяснить, что иду босиком, но ни к чему хорошему это не привело. Халбер только снова пихнул меня вперед:
– Шагай, верхний! Нужно добраться до темноты. Мы дважды останавливались на углу, пока один из людей Халбера о чем-то говорил с другими трущобниками, но пускались в путь дальше прежде, чем я успевал. передохнуть.
Я оглядывался назад, но Пуука нигде не было видно.
Улица привела нас к широкой площади. В центре поднимались остатки какого-то здания. Еще здесь была лестница, которая вела вниз, в туннель. Халбер подтолкнул меня на ступеньки.
Внизу было темно. Я помедлил.
– Давайте подождем Пуука.
– Вниз.
– Нет! – От нахлынувшего страха мои слова прозвучали еще категоричнее.
Раздался недовольный возглас. Он схватил меня за руку и вывернул кисть к лопаткам.
Я пронзительно закричал.
Трущобник продолжал заламывать руку вверх.
– ХВАТИТ!! – Боль была невыносимой.
– Верхний, вниз! – он торопливо подталкивал меня, вопящего и протестующего, в темноту.
– Чако, – позвал Халбер.
– Тут!
– Свет!
Внезапно зажглась лампочка. В ее колеблющемся свете по стенам заплясали тени. С дюжину трущобников в одежде крикливых расцветок, вооруженных дубинками или ножами. Один держал фонарь на пермобатарее «Вальдес».
Халбер тычками заставил меня идти по коридору, в котором воняло потом и бог знает чем еще. Мы вошли в задымленную комнату, в которой лежали матрасы и стояла сломанная мебель. Посередине горел огонь, а над ним в котле булькало какое-то варево. Я невольно облизал губы.
Халбер поманил одного из соплеменников:
– Пятьдесят девять готовы?
– Ждут у колес.
– Лексаннеры?
– Весь клан на колее, возле лестницы.
– Элли! Кранд! – Халбер ждал, подбоченившись. Вперед рванулась девочка:
– Кранд пошел поссать, я ему после расскажу.
Халбер ткнул пальцем в моем направлении:
– Следите, чтоб с мальчишкой-верхним ничё не приключилось. Для надежности прихватите еще парочку ребят. Сбежит – вас пришьют. Ясно?
– Ясно, Халб.
Халбер отвернулся, а она потянула меня за руку: