Надежда Тальконы
Шрифт:
Рэлла Тальконы медленно прошла уже две трети предназначенного пути до незнакомого храма, когда услышала тонкий и резкий, отчаянно-жалобный ментальный вскрик:
— Посланница! Умоляю!
Надежда остановилась, и стала вглядываться влево, куда-то вдаль, поверх голов. И, к ужасу своих телохранителей, тихо попросила ошеломленных охранников оцепления:
— Пропустите, пожалуйста.
Они незамедлительно повиновались, и Посланница, непонятно зачем, шагнула в толпу. Перед ней вежливо и оторопело расступались, жадно пожирая ее глазами, такую невероятно близкую, таинственную, красивую…
А она все пробиралась вперед,
Надежда присела рядом на корточки, осторожно и ласково поздоровалась:
— Привет. Ты звала меня? Я здесь.
Девочка вскинула некрасивое, красное заплаканное лицо и, ошарашено вытаращив глаза, с минуту молча хватала широко раскрытым ртом холодный воздух, прежде чем, заикаясь, с трудом выговорила изумленное:
— По-по-пос-ланница?!
— Ну, в чем дело? Что у тебя случилось?
— Мама! Моя мама… Она поскользнулась, упала и не встает теперь. Давно. Я платок хотела… чтоб Вы дотронулись… она выздоровеет тогда… обязательно!
Надежда взяла у девочки из рук платок и осторожно вытерла ей заплаканное лицо.
— Не плачь, забери свой платок. Я держала его. Ты убедилась? Твою маму смотреть бы, конечно, нужно… Но сейчас мне, честно, никак… Видишь, сколько народу ждет. И стоять здесь босиком холодно. Давай, мы сделаем вот что. — И обернувшись, попросила к одного из местных охранников: пожалуйста, подведите ко мне эту девочку после окончания службы. — И, уже обращаясь к девочке: Поднимайся, пойдешь с ним. Договорились?
Бернет, недолго думая, легко подхватил свою Праки на руки, донес до заваленной головными платками ковровой дорожки, и всю дорогу, чуть слышно, но очень раздраженно бубнил ей на ухо о недопустимости такого поведения и безобразном отношении к своему здоровью. Кадав шагал справа и на ходу в ладонях согревал ее окоченевшие ступни.
Во время службы в храме она тихонечко попросила местного священнослужителя, что сопровождал ее от самой Талькдары и до сих пор находился рядом, все же показать показать ей тех самых больных, что для нее приготовили. Она незаметно покосилась в ту сторону и облегченно вздохнула. Не такие сложные случаи, хотя внешне смотрящиеся ужасно: россыпь золотушных гнойников на лице у ребенка и гноящаяся рана голени у женщины. Она, соглашаясь, кивнула служителю, чем непомерно обрадовала его.
Когда же, наконец, все закончилось, у нижней ступени храма тот самый охранник все же подвел к Надежде совсем замерзшую девочку. И как их только не затоптали в толпе — неизвестно.
— Ты где живешь? В городе?
— Нет, Посланница. До нашего поселка три часа идти нужно.
— Ничего, мы полетим, так быстрее получится. И обернулась к священнослужителю, все еще стоящему рядом: Вы остаетесь или с нами?
— Да, конечно же, Посланница. Только как же торжественный прием?
— Ничего, подождут. Я обещала помочь человеку. — И, уже Бернету: — Давай, забирай девочку в кабину, — и телепатически добавила: «И святошу этого туда же. Я посплю, пока летим, устала я что-то. Разбудишь меня потом».
Бернет, поняв, кивнул.
Желтый домик в занесенном чуть не по крыши поселке располагался третьим с краю. Люфтер сел напротив, взметнув облака снежной пыли и только потом
— Сдалась Вам эта девчонка! — искренне пожалел Бернет свою уставшую Рэллу.
— Это очень интересный ребенок. И тем более, я немного отдохнула.
— Непохоже что-то! Вас Праки Аллант ругать будет за сегодняшнее…
— Отстань! Если никто не проболтается — он и не узнает ничего.
И, быстро поднявшись, уже с совершенно другим, спокойным выражением лица вышла из люфтера.
Девочку и священнослужителя Бернет выпустил уже потом. Девочка пулей метнулась домой, предупреждать. Надежда потом винила себя, что вошла почти следом, не дала времени припастись.
В мрачноватой комнате с порога ударил в нос запах лежачего тяжелобольного человека. Сразу справа от входа — кровать с которой удивленно смотрела женщина средних лет. К ней, радостно улыбаясь, прильнула девочка и что-то горячо нашептывала ей на ухо. Вдалеке, у двух низких окон длинный стол, заставленный грязной посудой. Неказистые игрушки по всему полу. И худой, сутуловатый мужчина, бестолково мечущийся по комнате, который пытался одновременно запинать под кровать грязное ведро и набросить покрывало на кучу тряпок, сваленных в угол. Трое маленьких ребятишек робко, но любопытно выглядывающие из-за ширмы.
Надежда села на грубосколоченный, но очень прочный табурет у кровати и начала осмотр. Она попросила перевернуть глухо застонавшую женщину на бок, завернула ей короткую застиранную, мокрую внизу рубашку, обнажая спину со старыми и совсем свежими пролежнями. Медленно повела кончиками пальцев вдоль худого позвоночника вниз до поясницы, надолго задержалась на одном месте и с сожалением поняла, что дело значительно хуже, чем хотелось бы. С одного раза такое не возьмешь, а она и так уже устала. И стимулятор сейчас нельзя, можно выкидыш спровоцировать. Вот она и сидела, низко опустив голову, размышляя, что же делать, раз уж ввязалась. Правильно Аллант говорил — всем не поможешь, только себя угробишь. Но и обмануть доверившихся ей людей, погасить последний лучик надежды не могла. Девочка неотрывно смотрела на нее.
Наконец Надежда подняла глаза, сразу же столкнувшись со взглядом девочки полным ожидания.
— Ты не задумывалась над тем, почему я пришла, когда ты позвала меня?
— Не-ет. — удивленно затрясла головой девочка.
— Просто ты сумела по-особому позвать меня. Защитница чуть-чуть поделилась с тобой своей силой. И я хочу сегодня научить тебя, как помочь твоей маме. Понимаешь, травма старая, мне с одного раза не взять… — и протянула к девочке руки, раскрытыми ладонями вверх. — Клади свои ладошки сверху. Вот так. Хорошо. А теперь закрой глаза, чтоб ни на что не отвлекаться.
Девочка подчинилась.
— А теперь говори мне, что ты ощущаешь. Какие у меня руки?
— Т-теплые.
— Так. А цвет? Какой ты видишь цвет?
— Голубой. Ой, то есть синий. Ярко-синий.
— Так. А теперь?
— Теперь мне горячо. И цвет оранжевый, то есть красный, то есть…
— Ладно. А теперь?
— Холодно.
— Цвет?
— Коричневый. Черный. Темно-синий.
— Умничка! А теперь попробуй, проверь для сравнения, вон хоть Кадава. Кадав, иди сюда!
Дождалась, пока девочка отнимет руки от ладоней удивленного телохранителя и спросила: