Надежда узника
Шрифт:
Я с трудом разлепил тяжелые веки. Наш электромобиль стоял у Адмиралтейства. На меня с тревогой смотрели лейтенанты Энтон и Трапп. Толливер протянул мне руку, но я отстранил ее, встал сам. Ноги дрожали. Пришлось просить Толливера:
– Гардемарин, помогите мне подняться по лестнице. – Повиснув на плече Толливера, я едва перебирал ногами.
Позади Алекс озабоченно спросил Энтона:
– Капитану срочно нужна кровать.
– У нас есть надувные матрацы. Я могу принести и для вас, и для лейте… гардемарина Толливера.
– Принесите,
Последнее, что я услышал, когда Толливер втащил меня в Адмиралтейство, – едва уловимый вздох облегчения Алекса.
Меня положили в конференц-зале. Сон был тяжелый, на грани бреда. Утром я смог встать лишь с помощью Алекса, но оделся и умылся самостоятельно. Снять маску я не решался, поэтому обмыл только часть лица.
Горячий чай немного смягчил боль. Я сидел за полированным столом, отражающим утренние лучи, и раздумывал: может быть, все-таки разрешить доктору Абуду удалить мне насквозь прогнившее легкое? Через несколько дней после операции я вернусь в Адмиралтейство. За этот небольшой срок адмирал Де Марне вряд ли спустится на поверхность, вряд ли заменит меня кем-то другим.
С другой стороны, приказ сформулирован предельно ясно: не отлучаться, ждать кодового слова. Если оно поступит в тот момент, когда я буду под наркозом на операционном столе…
В дверь заглянул Алекс:
– Можно войти?
Я утвердительно хрипнул. Он вошел, сел в соседнее кресло, неуверенно заговорил:
– Мне кажется, я не должен… навязываться к вам со своими проблемами, – При этом его ладони на коленях подрагивали, как крылья раненой птицы. – Я не понимаю своих задач. Каков мой статус? Что входит в мои обязанности?
– Ты находишься в отпуске по болезни. Поскольку я не могу сдать тебя обратно в госпиталь, ты останешься при мне. – Мои слова почему-то прозвучали грубее, чем мне хотелось. Я попытался сменить тон:
– Просто помогай мне, Алекс. Когда все устроится, я найду тебе место.
– Я хотел поговорить не только о ночлеге. Я просто не представляю себе, как дальше жить. Следует ли мне носить военную форму? Как я должен реагировать, когда Толливер вам грубит? Что делал бы на моем месте нормальный лейтенант?
– Забился бы в припадке, – слабо улыбнулся я. – А если серьезно, то мне не следовало понижать его в звании. Это было слишком жестоко и несправедливо. Мы оба понимаем это. Просто не знаю, как быть с Толливером.
– Восстановите его в прежнем звании.
– Будет еще хуже. Такие метания туда-сюда-обратно подрывают дисциплину. Как я объясню это другим лейтенантам?
– Извините, но… – Алекс покраснел. – Я не знал этого.
– Ничего, со временем все вспомнишь. А пока изучай уставы. Когда-то ты хорошо знал их. Возможно, повторное изучение подтолкнет твою память, быстрее вернет остальные воспоминания.
– Вряд ли, – покачал головой Алекс. –
Он ушел, а я еще долго размышлял о трудной ситуации с Толливером, но так и не нашел выхода. Потом я вызвал к себе лейтенанта Энтона. Он тотчас явился.
– Слушаю, сэр.
– Что слышно? – спросил я.
– Никаких сообщений со станции не поступало, сэр. Мистер Трапп находится на наблюдательном посту. Вызвать его к вам?
– Нет, я сам поднимусь туда.
Энтон пытался протестовать, я взглянул на него так свирепо, что он мигом замолк.
Подняться по лестнице мне кое-как удалось, хотя и это заняло много времени. Когда я вошел, лейтенант Трапп и незнакомый мне гардемарин вытянулись по стойке смирно.
– Вольно, – сказал я и упал на ближайший стул. – Доложить обстановку. – После тяжелого подъема по лестнице я старался говорить покороче.
Трапп набрал на клавиатуре дисплея команду, на экране возникла схема.
– Наши главные силы сосредоточены здесь и здесь, – показывал Трапп расположение кораблей, охранявших Надежду и орбитальную станцию.
– Рыбы нападали? – спросил я.
– Нет, сэр.
На лестнице послышались шаги, вошел гардемарин Берзель, замер передо мной по стойке смирно.
– Меня послал мистер Энтон, сэр. Вам звонят, – сообщил он.
– Вас так учили докладывать? – строго спросил я.
– Никак нет, сэр.
– Назад! Явиться и доложить по форме!
– Есть, сэр. – Он отдал честь, повернулся кругом, вышел.
Лейтенант Трапп и его помощник гардемарин как-то странно переглянулись. Вскоре на лестнице снова послышались шаги, но тише и осторожнее. Берзель постучал в дверь, заглянул, приободренный моим кивком, вошел, вытянулся по струнке и четко доложил:
– Гардемарин Авар Берзель для доклада явился, сэр!
– Уже лучше, – прокомментировал я. – Вольно.
– Мистер Энтон велел передать, что вам звонят, сэр.
– Сколько вам лет, мистер Берзель?
– Тринадцать, сэр. – В таком возрасте гардемаринов обычно не посылают в межзвездные полеты. У него даже голос еще не начал ломаться. Совсем мальчишка. – Сэр, мне кажется, вам…
– Мне звонит адмирал? – я взял телефонную трубку. Адмирала нельзя заставлять ждать.
– Нет, сэр. Это…
– Никки? – раздался в трубке знакомый голос. Я сорвал маску и заорал, как сумасшедший:
– Анни? АННИ?
– Никки! Живой!
– Боже мой! Где ты?
– Тут, где все бездомные. Возле парка.
– Анни… – Пришлось сделать паузу, чтоб отдышаться. – Я искал тебя…
Трапп отвернулся. Видимо, моя физиономия выдавала меня с головой.
– Наш дом, видал как? – говорила Анни, коверкая слова, – Кто-то лазил, рылся в шмотках.