Надежда варвара

Диксон Руби

Я прижимаюсь к нему, задыхаясь.

— Я тоже этого хочу.

— Я хочу говорить с тобой. Я не хочу жить с охотниками, и я не хочу, чтобы ты жила с Фарли. Ты принадлежишь мне. — Его палец проникает внутрь меня, так быстро и отчаянно, как я себя чувствую. — В моих мехах. С моим членом. С нашим комплектом.

Дрожь чистого удовольствия пробегает по мне. Я тоже хочу всего этого.

— Да, — выдыхаю я.

— Ты не будешь делить постель с Фарли. Ты придешь в мою постель, прижмешься своим хвостом к моему и раздвинешь для меня ноги, потому что ты моя пара.

— Всегда.

— Скажи мне, что ты

моя, Айша, — рычит он мне в ухо, а затем прикусывает его край своими острыми зубами. Я вскрикиваю, потому что мое тело настолько чувствительно, что даже это небольшое действие вызывает у меня лавину удовольствия. Мое влагалище сжимается вокруг его пальца, и затем я сильно кончаю, воздух покидает мои легкие, пока он продолжает шептать мне на ухо о том, что я принадлежу ему.

Это самая эротичная вещь, которую он когда-либо говорил мне, и я наслаждаюсь каждым ее мгновением.

Глава 17

Клэр

Несколько дней спустя

День уродливых подарков

Это последний день праздничных торжеств. Ядовитые комочки, развешанные в длинном доме, начинают увядать, а украшения выглядят уставшими, но все в племени чудесно проводят время. Я не могу перестать улыбаться, глядя на группу, собравшуюся у костра. Лейла и Мэдди возглавляют обмен подарками «Белый слон»*. Это название ничего не значит для ша-кхаи, поэтому мы стали называть его «День уродливых подарков». Каждому соплеменнику было поручено принести отвратительный подарок, чтобы раздать его другим, и по ходу игры люди с неподдельной радостью смеются над его глупостью.

*Прим. Обмен подарками «Белый слон» или Тайный Санта-вор — игра для вечеринки. Термин «белый слон» — существующий в английском языке фразеологизм, означающий нечто чрезвычайно дорогостоящее, но не приносящее практической пользы и, более того, весьма обременительное для хозяина. Происхождение выражения связано с легендой, согласно которой король Сиама дарил неугодным ему лицам редкого слона-альбиноса. Такие слоны считались священными животными и не использовались как рабочие. Их содержание разоряло получателя такого подарка

Лейла указывает на Руха, который держит корзинку и выглядит так, словно она готова его укусить. Его пара Харлоу держит на руках их ребенка, и на ее лице сияет широкая улыбка. Лейла показывает, что Рух должен открыть корзинку, но он что-то показывает жестом в ответ. Они слишком далеко, чтобы я могла разобрать их сигналы руками, но я могу догадаться, что это такое. Что-то вроде «Черт возьми, нет». Он разглядывает подарки в кругу соплеменников — пакетик ужасных чайных листьев, испачканную тунику, пару леггинсов с зашитым манжетом — и в конце концов обменивает свою корзинку на аккуратно завернутую пачку навозных чипсов, которую держит Золай.

— Топливо, — говорит он, суя свою корзину в руки Золайю.

Все покатываются со смеху, и Джорджи вытирает слезы веселья со своих глаз.

Золай снимает крышку с корзины, заглядывает внутрь и тут же корчит гримасу.

— Грязные набедренные повязки!

Люди хохочут, Мэдди жестикулирует Лейле, которая терпеливо ждет, и тогда сестры тоже смеются. Это мило. Мне нравится, что всем так весело. Даже мой Эревен сидит у костра, ожидая своей очереди. В его корзинке лежит яйцо — хороший подарок для человека, ужасный для ша-кхаи. Он ловит мой взгляд и улыбается мне. Я машу издалека, довольствуясь тем, что стою в стороне и позволяю другим руководить процессом. Это было долгое праздничное мероприятие, и хотя оно было очень веселым и отвлекло людей от жестокого сезона, я готова к перерыву. Я не возражаю против организации, но мне не нравится быть в центре внимания. Мэдди не испытывает подобных проблем и продолжает настаивать, пока круг переходит к следующему участнику, Харлоу. Мэдди владеет языком жестов и говорит одновременно, так что все могут слышать, что она хочет сказать, и она прекрасно играет роль диктора.

— Ты не играешь? — подходит ша-кхай и встает рядом со мной в дальнем конце длинного дома.

Я узнаю этот голос, поворачиваюсь и улыбаюсь Беку, потирая рукой свой округлившийся живот.

— Нет, но я получила массу удовольствий от того, что все устроила. Мне нравится смотреть, как играют все остальные. К тому же, я действительно не чувствую необходимости в грязных набедренных повязках или обуви без пары, — я улыбаюсь, наблюдая, как Фарли поднимает свой ботинок и предлагает его Харлоу.

— У меня есть для тебя последний подарок, — говорит Бек. — Я знаю, что ты этого не хочешь, но для меня было бы честью, если бы ты все равно решила взять это. — Он протягивает мне маленький сверток в кожаной обертке.

— О, Бек. Пожалуйста, не надо. — Моя улыбка становится натянутой. — Действительно. Мне не нужны никакие подарки. — Я все еще думаю о нашем неловком разговоре на днях, когда он сказал мне, что скучал по мне. Я надеялась, что мы остановились на «дружбе», но то, что он приходит с очередным подарком, пока я одна, заставляет меня волноваться. Разве он не разочаровался во мне?

— Это для твоего комплекта. Возьми это. — Он подталкивает его ко мне.

Для моего комплекта? Неохотно я беру сверток и развязываю бечевку. Внутри упаковки находится красивое детское одеяльце, белоснежное и идеального размера для получеловека-полу-ша-кхайского ребенка. Края были тщательно прошиты, и вся вещь очень мягкая.

— Это прекрасно. Спасибо.

— Я рад за тебя и Эревена, — тихо говорит Бек. — Возможно, я не всегда показываю это, но все, чего я когда-либо хотел, — это твоего счастья. Ты хороший человек и заслуживаешь счастья.

Я улыбаюсь ему, но меня беспокоят его слова, даже после того, как он уходит. Кажется, это повторяющаяся тема, которую я слышала несколько раз по мере того, как приближались праздники, а Айши все не было рядом. Все думают, что я святая, потому что я подружилась с ней. Или что дружба с моим бывшим внезапно сделала меня лучше.

Это дерьмо.

Должно быть, я хмурюсь, потому что Эревен отрывается от раздачи подарков и подходит ко мне, становясь там, где несколько мгновений назад был Бек.