Надежда
Шрифт:
Тут к ним присоединился отряд девочек во главе с пожилой учительницей. Школьники приветствуют друг друга. Женщина обращается к мальчишкам:
— Ну-ка, молодежь, расскажите что-нибудь веселое из вашей спортивной жизни, а то девочкам что-то радости сегодня не хватает.
Ребята отворачиваются, в землю глядят. Один мальчишка (наверное, шутником в группе числится), ткнул пальцем в своего товарища:
— Этот тысячу историй может рассказать, если один на один с вами останется.
Тот, на кого указали, сердито отмахивается:
— Отстань, если такой умный, так сам включайся!
— Тогда вы мне задавайте вопросы, а я попытаюсь на них ответить, — улыбнулась учительница.
Ребята
— У вас радость ассоциируется только с весельем?
Женщина поразилась глубине мысли, содержащейся в вопросе школьника, и, просияв, восторженно воскликнула:
— Великолепно! Поразительно! Ты знаешь: об уме человека судят не столько по ответам, сколько по тому, какие вопросы он задает. Как тебя зовут? Кто твои родители?
— Максимом зовут. Мама — воспитатель в детском доме, бабушка — физик, — с достоинством ответил мальчик.
— Тогда все ясно. Наверное, в семье масса противоречий, борьба поколений? И тебе много воспитательных моментов достается, — понимающе улыбнулась учительница.
— Бывает! — вздохнул школьник.
— Воспитывая внуков, старики исправляют ошибки, которые допустили со своими детьми по причине занятости, когда не было времени подумать, оценить, выяснить...
— Шутите? — неуверенно спросил Максим.
— Немного. Иронизирую над собой и вообще над стариками. Ничего, Максим, разберешься со своими проблемами. Главное помни, что из небезразличных, остро чувствующих, эрудированных, образованных и энергичных молодых людей, способных строить, а не разрушать, вырастают те, на ком держится наука, искусство, культура. Они — Соль Земли. Такие безоговорочно нужны стране в любые времена, — закончила разговор учительница и указала девочкам направление их дальнейшего движения.
Нежданно-негаданно заморосил дождь.
— Гусейнаев! Максим! Становись во главе колонны, — весело крикнул учитель.
И мальчишки побежали в сторону спортивного лагеря.
Я тоже заторопилась на квартиру.
Мы с Альбиной (дочкой квартирной хозяйки) играем в шашки и болтаем.
— В деревне здорово жить? — спрашивает Альбина.
— В деревне хорошо отдыхать, а жить безрадостно и однообразно. Я там тупею. Жизнь моя пресная, тусклая. В ней нет даже обычного детского азарта. Надоедает бесконечная, монотонная домашняя работа. Вот, например, у меня часто возникает желание рифмовать. Строчки летят, летят, а я должна перо для подушек и перин перебирать, что-то драить, куда-то бежать. Не могу же я одновременно работать и писать! А мысли напирают, давят и уходят. Потом вновь появляются, а я опять занята. Я злюсь, но молчу. Иногда хочется к черту забросить каждодневные дела хоть на пару часов, дать сердцу свободу, почувствовать себя раскованно, получить удовольствие от ярких радостных эмоций. Даже у солдат в армии бывает личное время. Я раньше в городе у папы Яши жила. Часто вспоминаю ту вольную городскую жизнь. Расскажи, как ты живешь? — прошу я Альбину, вытирая ладонями внезапно нахлынувшие освежающие душу неудержимые слезы.
Я не стесняюсь их. Мы обе понимаем, что организм таким образом сам избывает (избавляется) обилие отрицательных впечатлений.
Но Альбину волнуют другие проблемы, и она настойчиво допытывается:
— Скажи мне по-честному, тебе ставят пятерки за то, что ты дочь директора школы?
— Нет. Детям учителей труднее, чем остальным: их чаще ругают, требуют больше, чтобы примером были, не позорили родителей. Мы все время «под прицелом». Другие
— А у нас в классе учится дочка «немки», так она ведет себя как избранная. Свысока на нас смотрит. Знает, что ей все равно пятерочки выставят, — презрительно фыркнула Альбина.
— Она глупая? С липовыми пятерками в институт не поступишь, знания нужны! У тебя еcть любимые учителя?
Альбина ответила задумчиво и сентиментально:
— Есть. Классную обожаю. На Восьмое марта я на уроке открытку подписывала, а Елена Михайловна рассердилась. Потом я подарила ей свои стихи, и она так расчувствовалась, даже извинилась за то, что грубо обругала меня. И мы вместе плакали от радости, что поняли друг друга. Я была так счастлива! Одноклассницы говорят мне: «Елена Михайловна умную из себя строит». А я им отвечаю: «Она на самом деле умная, только вам ее не понять». Я девчонкам часто правду в глаза говорю. Они меня за это не любят. А я их не боюсь. Я теперь самостоятельная.
Наша учительница литературы говорит всегда страстно, но поразительно бессодержательно. Я склоняюсь к мысли, что она не способна потрясти воображение учеников своими знаниями, поэтому морочит нам голову, жутко кричит и за поведение двойки ставит. Ей не хватает деликатности вовремя остановиться. Моя подружка Надя из-за двоек так переживает, что у нее даже температура поднимается. Нина Федоровна никогда не выясняет, кто виноват, и наказывает того, кто под руку попался. Ей безразлично, что Надя никогда не балуется. И говорит она мерзким голосом. Ей бы только морали читать.
А директриса заставляет учеников с блокнотиками ходить и записывать всех, кто по коридору бегает. Мне мама запретила этим заниматься и долго возмущалась: «Кого она из вас хочет воспитать?!» Наши учителя быстро этикетку каждому ученику вешают. Если один раз грубо повел себя — все, плохой! А почему нагрубил человек? Значит, кто-то наступил на его любимую мозоль, на болевую точку, за живое тронул. Ведь правда?
Я понимаю: некогда учителям нас изучать. Мне географичка как-то сказала: «У меня пять классов, в них — сто пятьдесят человек. Пока всех в лицо запомню, — четверть проходит. Иной раз ставлю тройку, а сама думаю: «Вася, это тот, рыженький или все-таки черненький? Какой уж тут индивидуальный подход к ребенку?!» Впрочем, я вполне допускаю, что учительница права. Я не имею права претендовать на роль прокурора, хотя, знаешь, набирается множество фактов... Трудно учиться в школе, которая борется за первое место в городе. Знаешь, каких нервов стоит детям беспрерывные проверки, муштра! Постоянно находимся в зажатом состоянии. Часто уроки бывают не в радость. Слабых учеников совсем затюкали. А они ведь тоже в чем-то могли бы проявить себя не хуже отличников. Где уж тут родиться фантазиям, откуда быть свободному, радостному полету мысли? Отдельные талантливые учителя выручают. Находят способы позволить нам раскрыться.
Альбина замолчала. Минуты две мы сидели тихо. Я первой заговорила:
— У меня задушевных учителей нет, но свою математичку я обожаю до потери пульса. Математику из-за нее полюбила.
— А я люблю физику. Мне кажется, что математика плоская наука, а физика — объемная, — глубокомысленно произнесла Альбина.
— Здорово придумала! Мне такое в голову не приходило, — обрадовалась я хорошей фразе. — А у тебя лучшие подруги в школе или во дворе?
— Во дворе, конечно, — как-то сумрачно ответила Альбина. — Одноклассницы даже вредить могут за то, что я отличница.