Надежда
Шрифт:
— Для меня праздник прежде всего — это ощущение радости, свободы. Ты знаешь, я обратила внимание, что взрослые люди с удовольствием вспоминают праздники, которые выпадали им в тяжелые времена, где всего-то и было: хлеб да самогон. Например, в войну или по окончании тяжкого длительного труда.
— Если фон жизни тоскливый, — праздники кажутся ярче, — усмехнулась Альбина. — Праздники — это не обязательно смех и радость. Вернее радость у всех разная. Один с утра выпил и весь день свободен и счастлив. Другого болезнь соседа радует. Не пристает. А для некоторых праздник, если все дома хорошо, потому что редко такое бывает. А мы, откровенно говоря, организовывали себе праздники мести, бунта, искренности, раскрепощения. Мало нам было официальных праздников, когда заставляют... когда все расписано...
Меня
— У нас совсем другие девчонки. Проще, — вяло произнесла я, пытаясь сгладить неловкую паузу.
— Я жила по законам большинства, — объяснила Альбина, будто оправдываясь.
— Большинство ты придумала! Когда я училась в первом классе, девочки в моей комнате любили сплетничать, и я с ними не дружила. И ты держись хороших людей. Так говорил мне Иван, мой взрослый друг. Знаешь, у меня тоже был период злой иронии. Я рифмовками увлекаюсь. И вот в стихах всех подряд дразнить начала: и учителей, и учеников. Но как-то увидела, что девочка, которую я походя обидела, плачет, а одноклассницы в мою сторону осуждающе смотрят. Не люблю я Вальку, а все равно жалко ее стало, когда себя на ее месте представила. И за себя стыдно. Теперь бросила свои упражнения в шаржах, — поделилась я, немного смущаясь.
— Я тоже подкалывать научилась, капризничать перед ребятами, независимую строить. Как-то Миша попросил мяч, а я ему: «Ну, конечно! Здесь больше не на кого посмотреть. Забирай!» Он идет, а сам оборачивается. А я в глазах читаю: «Неужели и я ничтожество?» Когда никто не видит, он мне все равно внимание оказывает, за косы дергает, а я на всю улицу кричу: «Когда ты от меня отстанешь? Надоел как назойливая муха!» И, засунув руки в карманы, с независимым видом демонстрирую полное равнодушие. Он мне все прощает. Первая любовь. Что тут поделаешь? — сочувственно и томно пожала плечами Альбина.
— Зачем ты его так? — воскликнула я, искренне жалея Мишу.
Альбина задумалась, а потом очень серьезно объяснила:
— Понимаешь, для меня подобные действия — проверка границ его любви, его отношения ко мне. Потом, конечно, мне очень хочется его пожалеть. Помню мой первый танец с Мишей на дне рождения в холле соседнего дома. Он мне тогда цветок подарил. Вдруг появился хулиган и предложил мне станцевать. Я в ответ: «Ты когда-нибудь в больнице был? Я тебе устрою. Всю жизнь на аптеку будешь работать». А он не воспламенился, уклонился от ответа, будто самообладания не хватило. Мнется, краснеет. Растерялся самым жалким образом и сразу стал мне противен. Потом что-то на меня нахлынуло, по какой-то совсем неведомой причине я уступила, и мы закружились в вальсе. Миша обиделся и вышел на крыльцо. У хулигана лицо тупое, безликое, глядит с недоверием, настороженно. Чувствую, подвоха от меня ждет. Тут я в самый кульминационный момент танца в отместку нахамила ему: «Чего хвост распустил перед незнакомой девочкой?» — и бросила посреди зала. Великолепная инсценировка вышла! А Галинка-липучка сказала Мише, будто хулиган меня обнял. Нелестная характеристика! Мы с Галкой тогда словами, как раскаленными ядрами, долго кидались. А Миша только спросил: «Это правда?» Я разозлилась. Когда я не знаю, что ответить, то бью. У кого — мат, а у меня — кулак для подкрепления моих слов. Миша мгновенно понял мое настроение. Потом я ушла с дня рождения и плакала. Нашла Мишу. Он тоже плакал. Мы сидели на качелях, и Миша вдруг сказал:
— Ты ищешь себя, пытаешься разобраться в себе. Непонимание тебя злит. Вот почему у нас пока ничего не получается. Давай начнем все заново.
— Давай, — согласилась я...
Альбина закрыла глаза. По щеке заскользила светлая слезинка.
— Знаешь, мне кажется: маленькие ярче переживают, сильнее обижаются. До сердца. Для нас двойка — трагедия. Ссора с лучшим другом — конец света! Дети детей хуже прощают. Набитые здравым смыслом взрослые скажут: «Ну, ладно... это же ребенок». А мы из-за мелкой ссоры пыхтим, пыхтим. Дуемся
— Я не люблю ссориться и стараюсь сразу разобраться или загладить вину, — ответила я, совсем не желая обижать подругу несогласием.
— Сельские дети общительнее, добрее и по пустякам не заводятся. А у меня теперь самая лучшая подружка в классе — Алиса, — неожиданно с искренней теплотой сказала Альбина. — Она армянка из маленькой горной деревни. Акцент у нее сильный. Я помогаю ей учиться.
— А в нашем классе учатся русские, украинцы и белорусы. Даже татарочка есть и девочка из Дагестана. Но все мы друг для друга — русские, потому что говорим на одном языке и давно живем в этом селе. Но когда в девятом классе появился узбек Алик Музафаров, всем захотелось с ним подружиться. Он был интересен тем, что знал несколько языков и наречий народов близлежащих республик и был представителем другой культуры. В нашей школе к ученикам из других республик особое отношение. Им на уроках больше внимания уделяют. Мы не ревнуем, только немного завидуем, — поделилась я.
— Мне тоже нравится, что у нас учатся ребята четырех национальностей. Это здорово расширяет кругозор! — поддержала меня Альбина.
— Ты знаешь, когда наша родственница вышла замуж за человека другой национальности, моя бабушка горилась. Понимаешь, объясняла она: «...Разные верования, разные традиции, тонкости взаимоотношений в семье. Пока любовь ее бережет, только это до первой сплетни...» — поделилась я историей, неприятно беспокоившей и тревожившей меня.
Но Альбина ускользнула от взрослых проблем и, смущенно замявшись, сказала:
— Не надо про замужество. Знаешь, мне уже тринадцать, а я никак с детством не могу расстаться. До сих пор из школы иду вечером и сказки сочиняю... будто я маленькая девочка, заблудилась в лесу и так далее... Чего раньше времени рядиться под взрослых. Ты не представляешь, как не хватает мне романтики в жизни, интересных внешкольных дел! Мои друзья ходят в ДЮЦ «Галактика»! Этот центр создал профессор, доктор технических наук Борис Александрович Бондарев. Его в нашем районе все знают. А какой он ремонт помещений клуба отгрохал! Теперь благодаря ему все ребята и девчонки при деле. Школьники, увлеченные интересным занятием, никогда по подъездам шататься не пойдут. А мой Миша ходит в секцию «Русский бой» к тренеру Андрею Викторовичу Карабину, говорит, что «хочет посредством гармонии души и тела прорваться через дисгармонию бытия».
События вихрями проносились в голове Альбины. Она перескакивала с темы на тему, при этом то мерно раскачивалась на кровати, то вдруг вскакивала и носилась по комнате. Мне тоже захотелось рассказать ей что-либо особенное, из ряда вон выходящее и я воскликнула:
— Послушай, что произошло в нашей деревне! Нашей соседке, той, что через дорогу живет, сестра письмо из Америки прислала! В войну ее в Германию угнали, а там она познакомилась с американским офицером и влюбилась.
Что было! Что было! Сначала тетя Маша испугалась, чуть ли не до смерти. Потом ничего, успокоилась. Ответ стала сочинять. Ее на станцию вызвали и научили, как написать, чтобы сестре все ясно было, а американцам — нет. Вроде того: «...Живем мы в том же доме, что и до войны. Ваня работает на заводе...» Откуда там, в Америке знать, что не дом у старшей сестры, а халупа. И муж пьет. В тюрьме отсидел за пять килограммов гречневой крупы... У мужа младшей несколько автомобилей и домов, но все мы так рассудили: «Тете Гале повезло. Но в ее-то домах живут бедные люди!» Теперь младшая дочка тети Маши возится в песке в американских шмотках, но не задается.
А на Зеленой улице в одной семье тоже заграничные родственники отыскались. Знаешь, как неприятно было смотреть на разряженную в пух и прах их дочь-первоклассницу, когда все дети стояли на линейке в формах. И рожица у девочки была презрительная, мол, смотрите, кто я, а кто вы. Глупая, нашла, чем гордиться! Яркими тряпками! По делам и уму судят, чего стоит человек. И ученикам, и учителям неловко было за нее...
Альбину ни капельки не удивил и не заинтересовал мой рассказ.
— А ты компанейская? — вдруг азартно спросила Альбина, плюхнувшись на постель так, что я чуть пулей не слетела на пол.