Надежда
Шрифт:
— Дикость какая-то! Разве отлично учиться зазорно? — искренне удивилась я.
— Завидуют уму, трудолюбию, — объяснила Альбина.
— Зачем завидовать? Каждому свое: кому трактор, кому вуз. Это разумно, — выразила я свое категоричное мнение.
— Все-то у тебя просто! — поморщилась подруга. — Как ты не понимаешь! Им же обидно, если кто-то лучше учится.
— Надо самим стараться и не будет обидно, — опять недоуменно возразила я.
— А если не хочется, если лень? — усмехнулась Альбина, разглядывая меня как музейный экспонат. — Проще свалить свою вину на другого: «Вот, мол, ей повезло
— При чем тут отец? Из нашей школы в МГУ учатся ребята, у которых нет отцов. Нелогично рассуждают твои одноклассницы, — заявила я авторитетно.
— Логично, дорогое ты мое реликтовое чудо! С хорошим папой легче по жизни идти, — с болезненным сарказмом сказала Альбина.
— Мы и без пап пробьемся! Скулить не будем. Все-таки странные твои одноклассницы. Все у них в голове шиворот-навыворот! — с неудовольствием констатировала я, пожимая плечами и до конца не осознавая взглядов городских ровесниц.
Я не принимала их, но они зародили во мне некоторое сомнение и неуверенность. Я устыдилась своей запальчивости, необоснованной категоричности и замолчала.
Глаза Альбины вдруг загорелись теплым светом воспоминаний, и она мечтательно заговорила:
— До шести лет я в деревне у бабушки жила, поэтому сначала здесь, во дворе, не находила друзей. У них свой круг был — чужаков в него не пускали. Как-то я познакомилась с Машей из соседнего двора. Родители у нее богатые, но жестокие. Били ее за малую провинность. Сначала мы боялись друг друга и просто вежливо здоровались. Потом она привела меня к своим друзьям.
Раз гуляем мы около берез. Подъезжает мальчик на велосипеде. Это был Миша. Я вдруг почувствовала толчок, потом мощное головокружение и чуть не упала. Конечно, не поняла, что со мною случилось. Удивилась только. Позже осознала, что влюбилась. Маша с Мишей все время ссорились, а мне хотелось его защищать. Часто получалось так, что он провожал меня домой. Мы чувствовали себя взрослыми.
Но вскоре я подружилась с плохими девочками, стала грубее, к словам нехорошим привыкла. Мы войну ребятам объявили. Чувства к Мише еще оставались, но хорошие моменты были реже. А потом... много было разных встреч, но такого, как в семь лет, со мной больше не происходило. Что-то неуловимо изменилось в наших отношениях. Маша тоже другая стала: пристает к девчонкам и ребятам, боится потерять их дружбу, ревнует всех. Сделалась самолюбивой и двуличной: перед родителями хорошая, а на улице гадкая. Все равно жалко ее. Нескладная у нее жизнь...
Я перебила Альбину:
— Как-то видела странную картину. Еду в автобусе. На задних сидениях расположилась группа ребят, на вид старшеклассники. Ноги на кресла положили. Разговаривали без мата, но очень грубо и развязно. Старушка попросила уступить ей место, а они ее высмеяли. Потом начали через кресла прыгать. Они вели себя как глупые малолетние пацаны, хотя одеты были в красивые дорогие, как у взрослых, костюмы. Вышли мы вместе. Смотрю, а они неожиданно изменились. Идут подтянутые, строгие, воспитанные. Я опешила: они ли?
— У нас в школе тоже есть ребята, которые очень рано научились надевать маски на лицо. Вот и Маша такая. Она издевается надо мной, пытается выставить меня хуже, чем я
— Как навредить? — не поняла я.
— Ну, например, дежурю я. Все прибрала, вымыла. А она нарезала на парте бумажек и смеется мне в глаза. Мелочь, а неприятно. Еще зависть у некоторых моих подруг стала проявляться. Самую красивую и умную девочку, «королеву», выставили из компании. Другие пытаются заставлять плясать под свою дудку, натравливают друг на друга...
Странно, но Миша продолжает мне нравиться. А ведь мы все повзрослели. К девочкам он относится так же уважительно, вежливо. С ним всегда интересно. Он очень смелый. Наши ребята к нему тянутся. Теперь Миша свои чувства откровенно не проявляет, только, будто невзначай, неспециально делает мне приятное: то мороженое принесет, то цветок первый весенний, то словом заступится. Я счастлива в эти моменты. Словно теплый лучик из раннего детства возвращается. Всегда хочется видеть рядом друга, с которым легче и светлей...
Иногда сидим своими кучками. Мальчики об одном говорят, мы — о другом. Притворяемся. А сами все поглядываем друг на друга. Мы знаем, что они ждут этих взглядов. Потом вместе идем в березовую аллею. Говорим о пустяках. Но как это здорово! Сколько радости, счастья в этих милых невинных прогулках!
А весной Мишиного друга Илюшку сбила машина. Мы все очень переживали за него. А потом плакали, знаешь, отчего? Нам казалось, что мы самые несчастные с Машей, потому что о нас так не заботятся, как о нем. Мы все преувеличиваем, мы слишком чувствительные и глупые.
Представляешь, возвращались как-то с пляжа. Миша погнался за Машей. Мы вскочили в подъезд и побежали на второй этаж. Маша через окно вылезла на козырек подъезда. Миша за ней. А я придерживала им раму окна. Она вверх открывалась. Неожиданно для себя я бросила раму. Грохот, осколки полетели! Со мною истерика: «Теперь в школу сообщат! Выгонят!» Миша успокаивает. Родители меня поняли, стекло вставили.
А вечером я на крышу побежала к девчонкам. Гляжу: они обломки кирпичей вниз сбрасывают и хохочут. Тут мужчина какой-то прибегает. «Вы, — говорит, — мне в плечо попали!» А я ему: «У нас пикник, мы кукурузные хлопья едим. Здесь чужие пацаны бегали». Наврала с три короба. Спасла подруг. Только после этого случая не могу на крышу лазить. Стыдно за наше поведение.
Опять помолчали. Я пыталась зрительно представить эту картину детско-взрослой игры. Словно очнувшись, Альбина весело сказала:
— Пойдем вместе в два нуля, сбегаем? Я одна побаиваюсь.
— Куда? — не поняла я.
— Куда все «народными тропами» ходят? В туалет. Он у нас во дворе.
И вдруг рассмеялась.
— Ты чего? Вспомнила что-то? — спросила я заинтересованно.
— Представляешь, поссорились девчонки нашего класса с мальчишками и перевесили в школе таблички на туалетах. Ребята подскакивают к туалету и в нерешительности останавливаются. Стоят, хихикают от неловкости и растерянности. Наконец, старшеклассник вошел, тут же выскочил разъяренный, удила закусил. «Кто это сделал?! Уши надеру мерзавцам», — кричит. Он подумал, что пацаны подшутили. А девчонки хохочут, довольные...