Надежда

Шевченко Лариса Яковлевна

— Андрей, а ты об отце часто вспоминаешь? Просвети нас.

— Редко.

— Скрываешь? — сочувственно возразил ему дядя Витя.

— Если быть беспощадно честным, скажу: хотел бы только раз увидеть. Узнать, какой он. И все. Теперь он мне не нужен, — сдержанно ответил дядя Андрей.

— А если бы помощь предложил? — поинтересовался напарник.

— Обойдусь. Иначе уважать себя перестану. Мать же смогла вырастить меня без подачек. Правда, я почти не видел ее. Она целыми днями на работе была. Прибежит, спросит, как школа, не обижают ли ребята, ужин приготовит и сваливается на кровать. Жалел я ее.

Меня улица воспитала. После войны у

многих ребят отцов не было. Они стали попадать в дурные компании. Как-то вышел во двор мой сосед — слесарь Григорий Ильич, забил во дворе четыре столба и турник сделал. Заниматься с ребятами начал. Я считаю, этим он спас нас.

Хороший был у нас двор, вроде большой семьи. Любая соседка могла подзатыльник дать, к порядку призвать озорника. Старшие ребята подличать не позволяли, трусов презирали, слабаков не одобряли, больных оберегали. Поначалу мне доставалось. Но я присматривался, учился понимать друзей, брать ответственность на себя, выручать из беды, слюни не распускать. Турник, гантели — ежедневное меню. Уважать себя и других научился. Рано подрабатывать начал. Цену деньгам знал. Нормальное мужское воспитание прошел и ни капли не жалею.

Большинство моих друзей теперь в военных училищах, институтах. Надежные люди. Я армию с честью прошел, теперь учусь на вечернем. Инженером буду.

— А у вас дети есть? — снова обратилась Катя к дяде Вите.

— Есть. Дочка. Но мы с женой разошлись. Не получилась у меня семейная жизнь.

Компания детей издала дружный протестующий стон.

— Заткните иерихонские трубы! — разозлился дядя Витя.

— Дочку вам не жаль? Я думала, что детдомовский никогда не сможет бросить своего ребенка! Вы же до сих пор ненавидите свою мать. И дочь вас будет ненавидеть. Презираю таких, — завелась я с полуоборота. — Вот у нас есть родственник, — настоящий мужчина! Он женился на женщине с ребенком. А когда первый отец хотел взять Карину с собой в отпуск, он ответил: «Не порть ребенка. Ты устроишь ей несколько дней праздников, останешься в ее памяти добрым, ласковым и щедрым. А нам с нею жить годы будней. Подумай о ней. Не травмируй дочку, не усложняй ей жизнь».

Дядя Витя ушел в глубь двора. Наверное, он не хотел слушать мои «сказки».

— А ты, Петрович, простил свою мать? — спросил дядя Андрей завхоза дядю Никиту, который подошел помочь ему разматывать проволоку.

— Мать понял, отца не простил, — резко ответил дядя Никита.

— А почему ты в детдоме работаешь?

— Не знаю. Присох. Детей люблю. Без них мне будто не хватает чего-то. Своих не завел... Жизнь не колода карт, заново не перетасуешь... Детская обида убила во мне радость, не умею я быть ласковым. Подрастерял добрые чувства... — горько усмехнулся дядя Никита.

Мне было жаль большого доброго дядю, не нашедшего своего счастья. «И почему люди с неудачными и трудными судьбами приходят работать в детский дом?» — недоумевала я.

— Петрович, как ты думаешь, если вернешься, примет тебя жена? — поинтересовался дядя Андрей.

— Думаю, да.

— А ты бы ее принял?

— Где же ты видел такое, чтобы мужчина простили взял назад жену, которая десять лет где-то бродила? — усмехнулся завхоз.

— А почему женщины и дети должны прощать таких мужей и отцов? — насупившись, пробурчала Катя.

Ответа не последовало.

МЕЧТЫ И НАДЕЖДЫ

Давно не видела Катю. А сегодня нашла ее в парке и обрадовалась. Катя сидела под деревом и палочкой писала мое имя. Мне было приятно,

что она думает обо мне, а может быть, даже скучает. Кто я для нее? Случайная знакомая? Подруга? Катя оторвала взгляд от ровных крупных букв и долго неподвижно смотрела перед собой. Я не стала ее беспокоить и села неподалеку на лавочку. Наконец, Катя увидела меня и подошла. Она, как всегда, молчалива. Мне кажется: ей хочется со мной поговорить о чем-то очень важном, но она не решается. А мне сегодня захотелось узнать, как Катя ответит на вопросы, которые задавала нам как-то на классном часе учительница. Поэтому я сама начала разговор:

— Катюша, ты представляешь свою жизнь через пять, десять, пятнадцать лет?

— Конечно. Закончу школу. Выберу специальность такую, чтобы можно было легко найти работу даже в селе. Замуж выйду, если повезет.

— А мужа какого выберешь? Богатого?

— Нет. Доброго, чтобы жалел, не пил и понимал.

— Чтобы понимал? Это важнее денег?

— Конечно.

— А если богатый, но выпивает, пойдешь за него?

— Нет. Это сначала он богатый, а потом ни богатства, ни любви, ни радости не будет в доме.

Она говорила тихо, но четко. Я поняла, что не один, не два раза она думала об этом. Видно, давно для себя уже все в жизни определила.

— Зачем нужна человеку семья? — вновь спросила я.

— Для счастья.

— А для чего человек живет?

— Чтобы самому быть счастливым и других делать счастливыми. Только не у всех получается.

— На зло ты злом отвечаешь? — задала я следующий вопрос.

— Нет. Обижаюсь, но молчу и терплю. Злом на зло нельзя отвечать, а то весь мир будет жестоким. Вот раз к Данику из нашей группы приехала мать. Воспитательница не видела, что он уже пришел со двора, да как закричит: «Опять пьяная! Даже конфет сыну не принесла! Убирайся!» С Даником истерика случилась. Тут вожатая обняла его и говорит: «Мама у тебя хорошая, только больная. Лечиться ей надо. У воспитательницы сегодня плохое настроение. Не сердись на нее». А недавно был праздник, и нам давали дорогие вкусные бутерброды с копченой рыбой. Так Даня бежали на весь коридор звал вожатую, чтобы подарить ей свой бутерброд. Ни кусочка сам не откусил! Вожатая не берет, а он чуть не плачет. Ну, тогда она согласилась пополам съесть. Какой Даник счастливый был в этот момент!

Ему часто за поведение достается. Как-то он дежурил у телефона, набирал наугад циферки и ждал. Воспитательница наказала его за хулиганство. Но ему же интересно! Хочется чей-либо голос услышать, поговорить с чужим человеком. Учительница русского языка объяснила Данику правила поведения на посту, и он перестал телефон занимать.

А однажды вожатая звонит кому-то, а Даник нажимает на рычаг и не дает ей говорить. Другая бы вспылила и всыпала ему по первое число, а Галина Ивановна догадалась, что не со зла, а из любви к ней он так поступает. Играет с ней, хочет, чтобы подольше она посидела рядом. По глазам поняла.

Трудно нас понимать. Вот приезжал к нам клоун. Все ребята мечтали его увидеть. А у меня неприятное впечатление осталось от выступления. Моей младшей сестренке Юле четыре года. Она после концерта сказала мне: «Не люблю клоунов. Падать не смешно. Падать больно!» Я знаю, это юмором называется. Только все равно грустно на клоуна смотреть. Мне совсем не кажется, что на сцене шутят. Я представляю, как мне делают подножку, я падаю, разбиваю коленки, а все хохочут. Обидно! Я так обрадовалась, что сестренка понимает меня! Даже подарок купила ей на день рождения.