Надежда
Шрифт:
– Простите нас, побеспокоили мы Вас, только не смогла я мимо Вас проехать. Захотелось, чтобы Дуся увидела своих спасителей – чувствуя неловкость за ночной визит, сказала Анна.
– Да что ты Анна? Какие беспокойства? Да и не спасали мы никого, Дуся ведь сама пришла, её тогда наша собака Дуся привела. Вот такие дела – ответила Мария, ставя на стол горячую ещё в горшочке картошку, посыпанную зеленью и лучком и политую маслом, налила из крынки молока и нарезала два куска хлеба.
Дуся и правда была очень голодная, но она ещё очень устала и хотела
– Добрейшие люди там Мария. И Дуся к ним очень привязалась. Я может быть и осталась бы там…но поняла, если останусь, Дуся меня никогда не признает матерью. Было тяжело уезжать и дочери и тем, у кого она прожила семь лет, но я не могла поступить иначе – говорила Анна.
– Да…дела. Что война проклятая с людьми то делала. Ой, а Дуся то уснула. Я положу её на кровать, где ты в прошлый раз спала, рядом ляжешь с дочерью. А я на лавку постелю себе, она широкая – поднимая Дусю и унося в другую комнату, говорила Мария.
– Стеснили мы Вас. Вы уж простите – виновато сказала Анна.
– Глупости не говори. Ешь давай, а потом ложись, отдыхай – ответила Мария.
Утром Анна проснулась позже обычного, видимо устала очень, перенервничала, да и какой сон в поезде, в душном вагоне. Её разбудил голос Дуси, она громко рассказывала Васильку, как приехала из Ташкента к ним, как помнит их и что умеет говорить по – узбекски. Лёжа в постели, Анна потянулась и улыбнулась, на душе было спокойно. А Дуся мирно сидела за столом и болтала с Васильком, был воскресный день, в школу идти не надо было, Дусе мальчуган был рад, отвечал ей, что помнит её, когда она к ним пришла и его маму мамой назвала.
– Помнишь, ты фашиста с автоматом испугалась и выскочила из комнаты к моей мамке и назвала её мама? Я помню, ещё спросил, почему ты мою маму мамкой называешь, а Ивашка меня тогда ударил и велел молчать – рассказывал мальчуган.
Анна вышла во двор, чтобы умыться из висевшего на дереве умывальника, шёл дождь, грязь липла к подошве. Анна поднялась на маленькое крыльцо и попыталась снять грязь с обувки, вытирая ноги об ступеньку. Мария накрыла на стол, вскипятив молоко. Детям она накрошила хлеба в миски и сверху налила молоко. Ивана дома не было, парень поздно приходил с кузницы и рано уходил на работу. Поздоровавшись с Марией, Анна села за стол на скамейку.
– Тяжело Вам наверное, одной, без мужа Мария? Иван один работает… – осторожно, чтобы не ранить женщину, спросила Анна.
– Поначалу шибко тяжело было, дети маленькие, есть почти нечего. Хорошо коза в доме есть, иначе совсем голодно было бы. Сейчас полегче стало, Иван вот вырос, работать пошёл, да и я дояркой работаю при колхозе, хотя…коров совсем мало, в войну сколько угнали, иных съели в голод – отвечала Мария.
– Да, но Ивану бы в город поехать, ему учиться надо. Может в институт поступит, сейчас специальность нужна, а Мария? А жил бы у нас, у меня квартира большая, отдельная, не коммунальная. Что скажете? – настаивала Анна.
Мария от её слов плюхнулась на скамью.
–
– Поймите Мария, ну не может же молодой, красивый, сильный парень всю жизнь на кузнице проработать. Пять лет будет тяжело, я понимаю…но когда он закончит институт, устроится на работу, может квартиру получит, а там глядишь, Василёк подрастёт, тоже в институте выучится, Вас Мария в город заберут. Ну сами подумайте, живёте Вы на самой окраине, случись что и на помощь никто не успеет прибежать. А хотите, переезжайте в Ленинград, поживёте у меня, Василька вместе с Дусей в школу определим, я ведь в больнице, медсестрой работаю. И Вас бы устроили санитаркой в больницу. Поверьте, в городе детям лучше будет. – уговаривала Анна.
Мария посмотрела на сына и представила, как бы они жили в городе. Ведь Анна права, здесь они кое-как выживают, ночами выть хочется. А Иван…её любимый Ванечка выучился бы и может быть большим человеком станет, вон он, какой у неё серьёзный. У Марии на глазах слёзы появились.
– Но ведь нас трое, стесним мы Вас Анна. Как же это будет… – сказала Мария в нерешительности.
– Вы с Иваном поговорите Мария, думаю он не будет против. А стеснить нас…да Вы дочь мою во время войны спасли от гибели. Вы ж мне как родная Мария – в сердцах ответила Анна.
Женщины смотрели друг на друга и вдруг крепко обнявшись, расплакалась.
– Проклятая война. Что с людьми то сделала. А ты права Анна, права. Жизнь проходит, сама не жила, хоть дети поживут пускай – вытирая мокрые щёки краем фартука, сказала Мария.
Женщины еле дождались Ивана, который пришёл чуть раньше, в воскресный день. Сначала накормив парня, Мария с волнением рассказала ему о том, что Анна предлагает им переехать в город.
– В институт поступишь, ты ж в школе хорошо учился сынок. Да и Василёк в городе будет учиться, здесь до школы и обратно пока придёт, у меня сердце не на месте было – говорила Мария.
Иван внимательно посмотрел на мать.
– Думаешь в городе легче нам будет? А жить где собираешься? – спросил Иван.
Анна не дала Марии ответить.
– Жить у нас будете Ванечка. Квартира у нас большая, от родителей осталась, отдельная, три комнаты, даже балкон небольшой есть – волнуясь не меньше Марии, сказала Анна.
– Вы поймите, такие вопросы враз не решаются. Надо же обдумать, всё взвесить…а если я не смогу поступить в институт? – вдруг спросил Иван.
Об этом Мария не думала, но Анна успокоила его.
– На заводе руки рабочие всегда требуются. После войны работать некому, впрочем, как и учиться. Поступишь ты Ванечка, следом Василёк растёт. О его будущем подумай – сказала Анна.
Иван молча смотрел в окно, Мария и Анна ждали его решения.
– Давайте спать. Утро вечера мудренее. Вечером с работы приду и ответ дам. – вставая из-за стола и проходя за печку, сказал Иван.
<