Надежда
Шрифт:
Кларенс благодарно погладил мягкие пальцы жены. Всё-таки очень отрадно было найти у себя дома стойкого союзника.
Люси поняла его и зарделась.
Они разговаривали около двух часов. Вставая, Люси сказала о Кэт:
— Доктор Майлз говорит, что кризиса еще не было, Но она себя чувствует неплохо.
— А что она делала днем? — спросил Кларенс с запоздалым интересом. Он вдруг понял, что болезнь Кэт теперь уже не была для него центром всего существующего. Девочка поболеет и поправится. Для его собственного самочувствия были важнее
Он спал неспокойно и несколько раз просыпался. Окончательно разбудило его радио, по которому Люси в полдень проверяла часы.
Он быстро встал и, наскоро позавтракав, побежал к газетному киоску. Свежие номера «Независимой» лежали стопкой на прилавке. Он поспешно схватил один.
На первой странице его статьи не было. Торопясь, он открыл четырнадцатую. Тоже ничего. Сердце у него забилось. Он положил газету на ярко раскрашенные еженедельные журналы и медленно перелистал всю — вплоть до биржевых столбцов на тридцатой странице.
Продавец, заинтересованно смотревший на него, спросил:
— Ищете свою статью, мистер Кейтер?
— Да, Сэнди. А разве сегодня ничего нет по делу Каталони? Может быть, я пропустил.
— Какого Каталони?
— Которого убили в порту. Или про Бенсона.
Продавец решительно мотнул подбородком.
— Ничего такого, о чем вы говорите. Ни в одной газете.
Кларенс кинулся к автобусу.
Докси встретил взволнованного репортера холодно и спокойно:
— В чем дело, Кейтер?
— Послушайте, статьи нет!
— Какой статьи? — У Докси был такой вид, как будто он только сегодня начал работать в отделе.
— Моей статьи по делу Каталони и Бенсона.
Докси пожал плечами.
— Мы же ее сдали мистеру Бирну.
— Да, сдали.
— Я думаю, это его дело решать, напечатает ли он ее. сегодня или завтра.
Но успокоить Кларенса было не так легко.
— Но ведь время уходит.
Докси снова пожал плечами. Это был жест, показывающий, что начальнику отдела глубоко безразлична судьба грузчиков. Из-под очков он холодно посмотрел на Кларенса.
— Чего же вы хотите?
— Я хочу, чтобы мне объяснили, — почему не пошла статья.
— Мне не нравится ваш тон, Кейтер. — Голос у него стал жестче. Это был совсем не тот голос, каким он три дня назад спрашивал у Кларенса о здоровье его дочери.
— Плевал я на тон, — сказал Кларенс. В другое время он сам удивился бы своей смелости, но сейчас ему было не до этого. — Дело не в тоне.
— Мне не нравится ваш тон, Кейтер, — повторил Докси. — И не нравится ваше отношение к работе. Вы уже сделали материал о железной дороге в Кемп-Хаузе, который я вам вчера поручил?
— Нет еще. Вы же знаете, чем я вчера был занят.
— Ну и прекрасно. Идите к себе и кончайте эту работу. Что касается того, когда будет
— Может быть, это не ваше дело, — сказал Кларенс. — Но то, что оно мое, в этом я уверен.
Докси взял красный карандаш и взглянул на лежавшие перед ним гранки.
— Я уже дал вам задание, Кейтер.
Кларенс присел в кресло у стола. Поведение Докси представлялось ему совершенно необъяснимым, как и отсутствие статьи в газете.
— Послушайте, мистер Докси, — сказал он почти умоляюще. — Но ведь вы же можете понять мое положение. Я сам едва ли не виновник смерти человека. И теперь, когда речь идет о том, чтобы убийцы были наказаны, дело вдруг останавливается.
Докси опустил карандаш и откинулся на спинку кресла. С минуту он смотрел на Кларенса.
— Речь ведь идет о живых людях, мистер Докси. Мы не можем рассматривать эту статью только как рядовой материал. Бенсон жизнь отдал за то, чтобы раскрыть положение в порту.
Докси вздохнул.
— Как вы думаете, если бы я сказал мистеру Бирну, что статью нужно пустить еще вчера, он меня послушал бы?
— Думаю, что нет, — признал Кларенс.
— Ну так зачем же говорить об этом со мной?
— Но ведь вы убеждены в том, что шайка Дзаватини и Боера занимается преступной деятельностью в порту?
— Допустим, — осторожно согласился начальник отдела.
— Как же вы могли не настаивать вчера на ее опубликовании?
Докси усмехнулся.
— Вы знаете, — сказал он задумчиво. — Есть две вещи, которые редко совмещаются. Убеждения и положение в обществе. Если вы настаиваете на одном, то теряете другое. Когда я был значительно моложе, я предпочитал убеждения. Теперь наоборот. Со временем вы это поймете.
— Но ведь это всё слова, — сказал Кларенс тихо. — А грузчик Бенсон лежит в морге.
В глазах у Докси мелькнули свирепые огоньки.
— Если вас не убеждает то, что я говорю, Кейтер, нам нет смысла продолжать. Работа ждет и меня и вас.
— Ну, хорошо, — Кларенс встал. — Могу я обратиться к самому мистеру Бирну?
— Пожалуйста.
Разговор с Бирном был короток. В кабинете главного редактора стояла такая же, как и вчера, умиротворяющая тишина. Солнечный свет лился сквозь плотно закрытые окна. На фарфоровых тарелках поблескивали зайчики. В течение всей беседы лицо Бирна выражало возмущенное удивление. В ответ на вопрос репортера он сказал:
— Мы решили временно задержать материал.
— Но почему? Ведь от этого зависят сотни жизней.
— Боюсь, — Бирн положил в пепельницу отрезанный кончик сигары, — что мне было бы сложно объяснить вам наши мотивы. Судьба такого крупного предприятия, как газета, зависит от множества компонентов.
— Но разве не важнее судьба сотен грузчиков?
Бирн снисходительно улыбнулся.
— В конечном счете этот вопрос также будет разрешен. Деловые круги города уже обсуждают положение в порту.